X
Змей говорит жене: «Подлинно ли сказал Бог…?». Это уже звучит как страшное искушение, голос Змея не был бы расслышан женой, она не настроена на эту волну, она может услышать его только тогда, когда будет произнесено нечто небывалое, невозможное. А может ли Бог говорить не подлинно? Это типа, правду ли сказал Бог?
Вторая часть вопроса Змея: «…не ешьте ни от какого дерева в Раю?». Это ведь шокирующий вопрос. Как это, ни от какого, а зачем эти деревья там находятся? Правда ли, что Бог такой нехороший, такой жестокий к вам, что он запрещает кушать от того, что там посадил. И жена начинает ему отвечать, так как вообще человек не понимает, кто с ним говорит. Она рассказывает, что вообще-то от всех деревьев можно есть, а вот от того только дерева, от которого (и дальше как телеграмму строчку в строчку передает заповедь) от того дерева, сказал Бог не ешьте, ибо в день, в который вкусим умрем, так сказал Бог. То есть ее Змей, как бы спровоцировал на этот ответ. Говоря с аскетической точки зрения, Змею важно не то, что она ему ответит, а то, что она вообще с ним разговаривает.
На языке аскетики это означает разговор с греховным помыслом, хотя человек вначале еще не знает, что это помысел греховный. Искушенный, падший человек знает, человек неискушенный не знает.
Змей был хитрее всех зверей полевых, которых создал Господь Бог. И отсюда становится ясно, что будущий искуситель человека и Дьявол в глазах Божьих всего лишь жалкая тварь. Никакой не антибог, не антипод Бога и так далее. Дьявол по силе своей не противостоит Богу, он противостоит человеку. Он проблема не для Бога, а для человека. И в вечности, можно сказать, что Бог побеждает Сатану не потому, что он нуждается в этой победе, а для человека.
И сказал Змей жене: «Подлинно ли сказал Бог: не ешьте ни от какого дерева в Раю?». Змей подползает именно к жене и искушает ее логикой. Жена – это не умственная, а чувствительная сторона человека.
Разница между словами «чувствительный» и «чувственный». Чувственный, это, как правило, означает похотливый, страстный, в смысле воспаления блудной страсти, но не всегда блудной, а чувствительный это человек, который обладает тонкими, реагирующими на все, чувствами. В аскетике чувствительная сторона души, это вообще сторона души, связанная с чувствами, потому что в душе есть три составляющие: разумная, желательная (в смысле воли) и чувствительная (в смысле чувств).
Адам и жена его – две ипостаси человеческого существа. И вот Змей подползает именно к Еве, к жене и искушает ее знанием заповеди, работая против нее, потому что она, во-первых, сама по себе к этому не готова, а во-вторых, потому что она-то заповедь слышала только от Адама. Она сама заповедь от Бога не получала. Она доверяет Адаму, который доверяет Богу.
Змей вполз в райский сад, змей соблазнил Адама и Еву. Змей - образ дьявола, значит зло существовало, до и вне человека. Здесь сразу несколько вопросов ставится. Может быть, человек вообще не виноват? Откуда взялся этот змей? Почему тварь божия – змей символизирует вот эту страшную силу, которая погубила по сути дела род человеческий.
Предание, похожее на христианское и персидское, о грехопадении третьей части ангелов, служивших Богу, было и в других религиях. Почему же, рассказывая о творении мира и грехопадении, автор ни словом не обмолвился о дьяволе? Зачем надо говорить о змее? Почему не сказано о Люцифере, который совершил это восстание против Бога.
У некоторых, кто по-протестантски смотрит на текст Библии, вообще возникают сомнения. Может, никакого дьявола и нет? Может это иносказание? Просто под словом змей некое искушение, а вся вина на человеке? Так вот ответ может быть таким. Вина на человеке или не вина-это вопрос другой. Но, безусловно, из всего последующего текста Священного писания мы узнаем реальность бытия сатаны, а с другой стороны видим, что сознательно в первых трех главах, описывается начало взаимоотношений Бога и человека, начало грешной человеческой истории. Напрямую сатаны как бы и нет. О нем говорится намеками, о борьбе в первой главе-намеками, о древе во второй главе – намеками, о змее в третьей главе – намеком. Нет сатаны. Ответ может быть только один. Автор именно с аскетической точки зрения сознательно не хочет вводить в этот рассказ третью сторону. Она есть, но о ней специально говорит прикровенно.
Первая мысль, которая должна быть, такая - для человека молящегося, благочестивого, спасающегося, вся драма этих взаимоотношений должна восприниматься как происходящее только между двумя полюсами Бог и я. Это древний ветхозаветный принцип.
