X
Когда мы читали во второй главе, что они были наги и не стыдились, а теперь узнали, что наги и сразу сшили себе смоковные листья-опоясания, как образ некой защиты. Это значит, что в этом было что-то пугающее. Значит, прежде чем говорить о стыде, надо иметь в виду, что фразу 2.25 «и были оба наги Адам и жена его и не стыдились» можно еще перевести так: и не боялись. А когда они вкусили, вместо величественных даров они узнали, что наги, то есть нагота эта, слабость и незащищенность страшным результатом предстала пред ними. Она только и встала пред ними. Сегодня мы знаем, что это значит. Люди потеряли благодать. Они узнали, что с ними была защищающая благодать только тогда, когда потеряли ее. Потому что, когда они пребывали в этой, благодати, они наготы своей не замечали и не стыдились. Едва только они узнали, они сразу испугались.
Таким образом, здесь говорится о стыде, не как о положительном чувстве, а как об отрицательном, как о сигнализаторе грехопадения. У безгрешных людей стыда нет вообще, стыд появляется у человека как сигнализатор падения. Это потом уже, в истории человека, стыд начинает играть положительную роль возвращения, но сам механизм стыда возник из-за падения.
Потеряли райскую благодать, а сшили себе набедренники. Это несоизмеримо, это жалкая попытка человеческая, смешная и нелепая, какими-то судорожными, искусственными движениями увидеть причину, в чем-то другом. В данном случае, например, в поле. И так себя часто ведет человек. Он пытается убежать от серьезной проблемы какой-то попыткой жалкой компенсации той благодати, которую он потерял. На сегодняшний день, надо сказать, что эту потерю благодати после грехопадения чувствует верующий человек. Неверующий человек это чувствует очень смутно. Верующий пребывает в благодати и поэтому знает, что он теряет. А неверующий человек это так не чувствует. И чем больше верит в благодать человек, тем больнее ему терять эту благодать бывает.
Дальше говорится о том, что они «сшили смоковные листья и сделали себе опоясания». Это на самом деле очень и очень глубокая фраза. В чисто аскетическом плане эта фраза звучит многогранно. Во-первых, налицо несоизмеримость между реальным падением и вот этими набедренными повязками. Проблема-то совершилась в сердце, уме, а попытка компенсировать потерю благодати наготу это перевязать пояс, покрыть часть, небольшую часть своего тела. То есть здесь явно налицо несоизмеримость попытки человека защититься от грядущей беды, ведь здесь было наверняка ощущение этой грядущей беды, надвигающейся, вот таким нелепым способом.
Здесь видимо есть какая-то еще другая загадка. Многие даже сегодняшние первобытные племена, племена которые, скорей всего, не были такими доисторическими, но деградировали до такого состояния, каким-то образом магически себя выделяют. Есть племена, прошедшие этот путь до конца, которые действительно бегают совсем голые, но многие племена, бегая голыми, тем не менее, ходят в набедренных повязках. Есть племена, которые акцентируют внимание не только на набедренных повязках, но на каких-то других частях тела. Например, особым образом вставляют кольцо в нас, как у нас сейчас молодежь это делает, или прокалывают себе рот специальными набалдашниками, именно в попытке магически защитится от каких-то бед. Причем это представление настолько сильное у них, что если, например, вынуть из лица человека этот магический предмет, он может умереть, незащищенный от своих духов. Хотя для человека цивилизованного это дико. И тот факт, что попытка компенсировать потерю, благодати, эту наготу, происходит именно через опоясание, закрытие именно половых своих частей, может говорить о том, что человек попытался сохранить, как бы защитить, если не всего себя, то интимную часть своего тела.
К сожалению, у нас эти вещи интерпретируются очень часто с точки зрения католического учения. Эта теория прошла очень долгий путь, от некоторых крайних мнений святителя Григория Нисского и юного, тогда еще боровшегося с плотью, блаженного Августина. Она прошла через все католическое мировоззрение, неожиданным образом возродившееся в атеистических книгах, а также в разного рода анекдотах и критике, издевательствах над этими вещами позднейшего времени.
Первородный грех Адама и Евы видят в их брачном первом совокуплении и соответственным образом интерпретируют набедренные повязки, как то, что они устыдились, и именно эти части прикрыли. Отсюда идет разговор о срамных частях, о стыде, и так далее, и так далее.
Интересно, что ветхозаветное отношение к этим местам ̶ это не только не отношение к ним, как к срамным, а отношение, как к божественному присутствию, загадке, связанной с тайной пола.
Ряд Отцов церкви, в первую очередь, Семен Новобогослов, говорят о том, что это место прикрываем не потому, что срамно, а потому что связано с тайною. Если правильно понять, то это нормальный, не грешный взгляд. Срамно тому, кто срамится. А все Божие – добро зело. Поэтому здесь мы не видим никакого основания грехопадения Адама и Евы.
