О самом коротком правиле ко причастию

Старообрядческое или древнерусское правило говения и причащения заключалось в семи днях полного молитвенного выключения из мира и причастия раз в году. Современное российское правило — его усечённая версия. Оба эти правила исторически относительно молоды. В древней церкви оно было иным. Тогда оно больше относилось к сути, а не к форме. Его предметом была серьезность и честность предстояния перед Богом. Когда уходит внутреннее, ему на смену приходит внешнее.

Опасность состоит в том, что каждый сам себе может назначить меру готовности души. Это так же легкомысленно, как заниматься самолечением, и даже в тысячу раз хуже. Суть в том, что правило не должно быть неким взаиморасчётом с Богом или магическим билетом. Готовность к причастию должна быть прежде внутренняя, а потом внешняя. Внутренняя готовность означает приведение всех дел в порядок, согласный с Богом и Церковью. И внутреннее желание быть с Христом — то есть вновь взять на плечи Крест и радость Его служения. Внешнее не может быть без внутреннего.

В первую очередь должно произойти созревание души. Внешняя подготовка не должна угнетать душу. Внешняя подготовка должна продлеваться до тех пор, пока разгорается душа. Минимум внешней готовности — пост накануне причастия. Это всё индивидуально. Думаю, что гораздо более рассеивает душу не еда, а телевизор и пустое общение.

Тем, кто причащается редко, разумно будет больше усилий, чтобы достучаться до души.

Сама постановка вопроса о послаблении в подготовке к причастию странная. Из него ясно, что человек выстроил с Богом отношения, как крепостной с феодалом. Вот, Господи, тебе мой читательский оброк и страдания от борьбы со сном. У меня слипаются глаза, окаменела душа. Не знаю зачем, но Тебе это зачем-то нужно, и вот я мучаюсь с этим несносным правилом. И закрадывается вполне справедливая мысль о том, что Богу это не нужно. Ему в самом деле не нужен такой налог на деятельность и благополучие. Но из этого делается неверный вывод: "Раз не нужен, то, значит, не нужен совсем". И грамотный человек ищет уловки в древних правилах и в традиции других благочестивых стран, опыт которых по ошибке кажется проще.

Вопрос не в количестве, а в качестве.

Да, ты устал. Но что ты делал весь день? Выходит, Богу пожертвовал только то время, которое уже никуда употребить нельзя, — позднюю ночь. Телепередачи отошли. Родные легли спать. Больше делать нечего и "на Тебе, Боже, что мне негоже". Поэтому усталость и тяжесть такая, что человек уже не в силах принять благодать, подающуюся при молитве. Она-то подается изобильно всё время, но мы не всегда в силах ее принять, словно беседа с Богом не радость, а некая обуза. Словно это какое-то оскорбление или унижение "свободной" личности, которая усматривает в такой подготовке излишнее историческое литературное украшение или правило для "бездельников, постоянно пребывающих в храме", которым делать нечего, кроме как молиться. А тут приходят люди занятые и усталые. Им к Богу покороче надо.

А тут на пути встают "хитрые попы", которые всё превращают в советскую канцелярию и ставят людей в очередь и зависимость, чтобы поиметь блага и власть. Люди, чуждые Церкви, думают: "Кругом давно уже расцвел услужливый капитализм, налажен удобный сервис по обслуживанию клиентов, и только в Церкви никак не уразумеют суть времени". Людям, тяготящимся Церковью, она кажется дармовым заведением по специфическому обслуживанию клиентов. Им кажется, что "Церковь — это Я и Бог". А батюшка кто-то вроде чистильщика ботинок, на общественных началах. И раз я с Богом "договорился" внутри себя, то, значит, и священнику можно заказывать то, что на ум пришло.

У нас ведь как? Раз ничего не стоит, значит, ничего не стоит, и, значит, можно в таком ничего не стоящем заведении повыпендриваться. Раз нет цены, значит, нет и ответственности.  

Спешащим христианам думается, что задача Церкви и батюшек — водить хороводы вокруг человека, сделавшего одолжение зайти в храм.

Нет.

Храм — некая духовная поликлиника или посольство неба на земле, а не развлекательное заведение.

В духовной больнице, как и в обычной, угощают не разносолами, а лекарством. И оно не всегда сладкое. И в больнице не безобразничают и не вольничают, а живут по распорядку. Это всем понятно и все согласны с тем, что пришли лечиться, а не куражиться. Надо делать процедуры — все послушно идут на уколы или исследования. Нужна болезненная и затратная операция —  ищут возможности осуществить эту операцию. И врач сам не всегда принимает те лекарства, которые прописывает больному. Это к тому, что пошла волна о том, что батюшки пост перед службой соблюдают не так, как миряне. Что ж тут удивительного в том, что врач не равен больному?

И учитель в школе не равен ученику и ведет себя не так, как учащиеся.

А как по-другому? Зачем собрались? Права качать или учиться?

И в посольстве не выкомариваются, а прилично одеваются и ведут себя согласно этикету. Не хочешь прилично себя вести и прилично одеваться — сиди дома. Нечего тебе делать в церемонном посольстве. Это понятно для мирского заведения, так почему это непонятно в заведении духовном? 

Мера поста определяется мерой близости с Богом и свободой. Хочешь "свободы"? Не хочешь молиться? Да не молись. Не хочешь поститься? Да не постись. В Церкви НИКТО НИКОГО НИЧЕГО не заставляет. Всё держится только на слове. Никто не будет испытывать на детекторе лжи — ел ты постом колбасу или нет. Поел, пришел, обманул и никто не узнает. Да никому и не надо. И никто не заплачет, если ты и в церковь ходить не будешь, кроме ангела-хранителя и раненой твоей души. Только и делов, что Бог огорчится.

Весь закон Бога — благо. Кто не открыл в нем блага, тот вообще ничего не понял.

Как-то к прп. Силуану Афонскому пришел некто из проповедников-именославцев и стал его агитировать поддержать это сомнительное церковное движение. Святой ответил просто: "Ты это говоришь от себя или от Духа Святого?"

Проповедник задумался и замолчал.

Спросим и мы себя: я от Духа прошу изменить правило ко причащению или потому что живу безалаберно? Моя халтура и безалаберность — это повод вытащить один кирпич из здания Церкви?

Все вопросы, касающиеся духовной безопасности и устройства Церкви, нужно решать только с профессионалами. Либо с духовником, либо с таким священником, про которого известно, что он опытный наставник. Самим лучше ничего не трогать в этом тонком и сложном устройстве. 

Всем тем, кто хочет что-то менять в Церкви, можно задать и другие вопросы.

Можно ли научиться быть художником или хирургом во сне или так, между делом, читая газеты? Нет? Так почему ты думаешь, что наука Христова служения — это не опыт и не искусство? Ты что-нибудь понимаешь в расчете траектории движения космического корабля или в устройстве навигационного гироскопа? Нет? Так почему ты думаешь, что у тебя хватит ума проложить свой путь самостоятельно в этой сложной жизни, если ты не знаешь ни правил движения, не понимаешь ни знаки, ни принцип работы двигателя своей души? Ведь душа в миллион раз сложнее ракеты.

Человек, вмешивающийся в устав своим праздным умом, подобен человеку, желающему вставить свои пять копеек и прорубить два своих лишних окна в великом произведении архитектуры. Ну куда ты, милый, лезешь? Посмотри на себя в зеркало. Опомнись. Никакой ты не строитель Церкви.

Молитвы ко причащению — это радость, а не порка и наказание согрешившей душе.

Как читаешь слова?

Но да будет ми угль пресвятаго Твоего Тела, и честныя Твоея Крове, во освящение и просвещение и здравие смиренней моей души и телу, во облегчение тяжестей многих моих согрешений, в соблюдение от всякаго диавольскаго действа, во отгнание и возбранение злаго моего и лукаваго обычая, во умерщвление страстей, в снабдение заповедей Твоих, в приложение Божественныя Твоея благодати, и Твоего Царствия присвоение. Но на щедроты Твоя дерзая, прихожду к Тебе рекшему: ядый Мою плоть, и пияй Мою кровь, во Мне пребывает, и Аз в нем.

Как можно отказаться от таких слов?

Не таится Тебе, Боже мой, Творче мой, Избавителю мой, ниже капля слезная, ниже капли часть некая. Несоделанное мое видесте очи Твои, в книзе же Твоей и еще несодеянная написана Тебе суть. Виждь смирение мое, виждь труд мой елик, и грехи вся остави ми, Боже всяческих: да чистым сердцем, притрепетною мыслию, и душею сокрушенною, нескверных Твоих причащуся и пресвятых Таин, имиже оживляется и обожается всяк ядый же и пияй чистым сердцем; Ты бо рекл еси, Владыко мой: всяк ядый Мою Плоть, и пияй Мою Кровь, во Мне убо сей пребывает, в немже и Аз есмь. Истинно слово всяко Владыки и Бога моего: божественных бо причащаяйся и боготворящих благодатей, не убо есмь един, но с Тобою, Христе мой, Светом трисолнечным, просвещающим мир.

Апостол Павел в одном из посланий намекает, что совершенный муж может себе позволить быть над Законом права, служа по законам Любви. Есть люди, которые знают об уставе нечто большее, чем простые христиане. Они знают его тайны, открывающиеся совершенным. Люди, живущие в Духе, могут знать, что совершенной душе можно опустить, а какой груз, наоборот, давно уже принять на плечи.

Вот смотрят на Афон и говорят, что у них допускают к причастию проще. Меня восхищает духовный аристократизм Афона, его понимание сути Церкви, не в пример некоторым заидеологизированным нашим батюшкам, таким же наемникам, как и те прихожане, что мучаются долгом к Богу. Отношения их с людьми равны отношению с Богом. Одни пытаются уклониться, а другие пытаются навьючить. И как ни странно, они находятся в гармоническом единстве рабского служения. Афонская простота идет не от рассеянного или бесшабашного образа жизни, а от внутренней собранности, которой у большинства из нас нет. Поэтому афонские традиции, взятые без смысла, ничего, кроме симуляции, не дадут.

То же и с традициями причащения у греков. Не видимая туристами приходская жизнь Греции создает обманчивое впечатление легкого отношения к причастию. Мы не видим того, что большая часть греков имеют духовников, живут в верующей среде и православие у них на генном уровне. Ничего подобного у нас нет. Мы не можем просто механически копировать одну часть чужого опыта и не обращать внимания на целый корпус противовесов.

Стремится человек к Богу через "некогда" и получается, как в песне:

Ушел от Закона, но так и не дошел до любви.

или

Вышел, чтоб идти к Началу Начал, но выпил и упал. Вот и весь сказ.

Все правила Церкви, ее порядок и службы направлены на одно — восстановление нашей связи с Богом в том виде, как это задумывал Бог. Или, если сказать просто, для нашего счастья. Скажу секрет: на самом деле живут среди нас люди, которые выросли из Закона законов и пришли к Закону Любви. Да, они могут подойти к причастию не по правилам. Но они почему-то этим правом пользуются редко или никогда... Вот такой парадокс.

Потому что не помолиться — это себя обокрасть. А это глупо. Бог добрый. Он всем дает равную возможность причаститься Его бессмертного великолепного всемогущества. Но только эти дары просочатся, как песок между пальцами, если сердце захламлено другими вещами, если для времени его очистки нашлось только ненужное ночное время и сердце очищалось сонным хозяином, у которого слипались от усталости невидящие глаза, то оно так и окажется плотно замусоренным и в нем не найдется места Божественным вещам.

Печально: дают дары небесные — а взять некогда. Дают счастье — а взять лень. Дают бессмертие — а меняют на тяжелый оборванный сон. Я никак не могу понять этой загадки. Зачем жить плохо и в спешке, когда можно жить хорошо и спокойно? Ведь боль на душе говорит о нашей ошибке и больном месте в душе, которое ноет и саднит годами и десятилетиями.

Как странно, что люди не хотят быть счастливыми.

Всё это происходит от сухого сердца и нежелания думать. Надо просить у Бога если не ума, так хотя бы мягкого сердца, и следить за тем, чтобы оно всегда оставалось по мере возможности чистым. Чтобы в нем никогда не угасала лампада Божия.

Интересно, незаметно и легко бежит время рядом с любимыми. Когда любишь человека, то считаешь не то время, которое пробыл с ним, а те жутко долгие часы, когда, наоборот, томился без него. Так и с Богом.

Конечно, все устают молиться. И всем ведомо, как начинают слипаться глаза даже на Пасху. Что делать? Плоть наша не ангельская. Но это другая усталость. Она от полноты и избыточности, а не от скудости. И самое короткое время подготовки к причастию состоит не в сокращенных молитвах. С сухой душой даже самое малое общение с Богом все равно принесет тяжесть и уныние.

Самое короткое время то, когда душа не замечает времени рядом с Любимым. Это и есть мера настоящей подготовки к соединению с Богом, когда во Мне убо сей пребывает, в немже и Аз есмь...

Священник Константин Камышанов