Лекция 2. Часть 2. Отношение к неполноценным людям

После прошлой лекции мне стало ясно, что у вас много вопросов к библейскому тексту, Откровению, и мои слова пробудили в вас еще больше вопросов к тому, что, казалось бы, вы уже давно должны понять и знать. Но это на самом деле не так. Потому что каждый раз чтение Священного Писания пробуждает в нас всё новые и новые глубины. Собственно говоря, мы ведь затрагиваем сейчас его не в целом, а именно в части, касающейся представления о человеке.

— Мы записали несколько признаков образа Божьего в человеке. В том числе способность к творчеству, способность познавать. Но вот относительно разума. Бывают такие ситуации, когда у человека есть неполадки с мозгом. Как быть, если человек способен только к физиологическим отправлениям и никаких творческих способностей? 

— Вообще, ваш вопрос не только этого случая касается. Есть много разных пограничных ситуаций. Вопрос, которым задавались, например, церковные каноны: как крестить того или иного урода? Потому что сейчас имеем больных детей, но, благодаря медицине, не таких. Раньше целый перечень был, и фотографии, и рисунки, какого типа бывают уродства у рожденных только что существ. В дореволюционной «Настольной книге священнослужителя» Булгакова есть классификация, в каких случаях его можно считать человеком, а когда крестить уже нельзя. Там, где есть какой-то проблеск сознания или человеческий вид, –  можно. 

Возьмем обычных младенцев. Не важно, крещеные они, не крещеные. Кстати говоря, утверждение, что некрещеный младенец погибнет в аду, неверно. У крещеных родителей, имеются в виду христиане, родился ребенок, и они не успели его окрестить. Всё, он погибнет в аду. Начинаются околобогословские разговоры.  Но для того чтобы рассуждать на эту тему, нужно задуматься, какая у младенцев посмертная судьба. И, может быть, в этом есть какое-то промыслительное значение, что они умирают младенцами? У сознательного человека, прожившего жизнь, пусть даже короткую, а тем более полную жизнь, и ушедшего в мир иной с каким-то багажом сотворенных дел, поступков, мыслей, ощущений, откровений и так далее, есть движение в сторону Царствия Божия или, наоборот, от него. Ибо Царствие Божие не наступает сразу за гробом.

Это еще одна иллюзия. Говорить покойному «Царство Небесное»   ̶  просто  добросердечный обычай. Но Царство Небесное – это целая многоэтапная эра. Даже в самом хорошем случае, даже в случае со святым. Не говоря уже о грешных людях. А с младенцами как? Они ничего сознательно не сделали, за что их судить? Если даже суд понимать в новозаветном плане, то все равно — какой суд младенцу? Значит, младенец, душа которого бессмертна, имеет какую-то функцию. Он, зачатый с бессмертной душой, но не получивший сознательного развития в земной жизни, Богом нам данной для реализации, для выбора, для становления, сразу перешел в мир иной, едва родившись. Может быть, даже не родившись, а едва зачавшись. 

Этот же вопрос относится и к абортируемым существам, где даже нельзя говорить о каком-то  первичном личностном начале, а просто о том, что состоялся в момент зачатия человек, но не более того. Мы даже до конца доказать или понять не можем, с какого момента во чреве матери плод можно считать человеком в полном смысле слова. С какого часа, с какой минуты, с какого мгновения? Все эти вопросы не такие уж простые. Это в нравственном отношении можно сказать: с момента зачатия человек есть человек. Но даже понятие «момент зачатия», с точки зрения наших сегодняшних представлений о том, как зачинается человек, – тоже очень непростая вещь. Что считать моментом зачатия? Это ведь проблема. Отсюда и противозачаточные средства.

Получается, что младенец, который сразу перешел в жизнь иную, там не может выполнять ни функцию святого, ни функцию грешника, кающегося или не кающегося. Но он человек и к роду человеческому принадлежит. Он в глобальном смысле частичка человеческого древа, а в частном смысле — частичка древа рода своих родителей. 

Здесь опять мы гадаем, но на этот счет у нас есть и святоотеческие догадки, и даже апокрифические представления, например, что человек увидел за гробом. Скорее всего, эти младенчики в Царствии Божием – может быть, не люди в полном смысле слова, а какие-то Божьи существа, лучики света. Опять же образно. Может быть, во плоти, в воскресшей плоти. Но это не в полном смысле люди. Может быть, вечные младенцы. И в том числе  уроды, жизнь которых мы здесь, на земле, не приемлем, не понимаем. Они для нас загадка. 

Я приведу вам пример с даунами, с аутичными людьми. Для многих они тоже уроды, люди третьего сорта. Однако те христианские общины, которые по всему миру работают с даунами, глухонемыми, разного рода аутичными людьми, умственными инвалидами, дэцэпэшниками, свидетельствуют о том, что во многих случаях при работе с ними раскрываются высочайшие внутренние дарования. И оказывается, что за личиной дебильности находится удивительное мироощущение, в которое входит и Господь. Мы не можем войти в обычном человеческом общении, а Господь входит.

И что же получается? Помните, я говорил в прошлый раз, что человек  ̶ это Божественное животное? Или религиозное животное, не важно, то есть он совмещает в себе два измерения. Бессмертное и смертное, духовное и тленное. Получается, что все эти случаи сиамских близнецов, разного рода уродов, недочеловеков могли бы просто отсекаться, если бы мы были животными. Но если все-таки мы исходим из библейского мироощущения, из величественного замысла, то понимаем, что подобные существа – это, с одной стороны, люди, человеческие существа, с другой стороны — они представляют для нас проблему, потому что это существа, родившиеся в грешном, падшем мире от грешных, падших людей. И мы, помогая этим людям, в одних случаях крестим, в других случаях даже невозможно продолжать их жизнь на земле, воспринимаем их не просто как материал, а как существа, которые созданы Богом и в Вечности имеют не прямое, обычное человеческое продолжение, а иное служение, которого мы не знаем.

По этому поводу остроумно ответил однажды знаменитый, очень мною любимый английский богослов Клайф Льюис. Он на вопрос одного ребенка о том, будут ли в Царствии Божием кошки, сказал: «Я думаю, что кошек, может, и не будет, а вот кошачесть будет». То есть то, что человеку положительного дает общение с кошкой, то, что дано Богом ему в этом общении, то, что в этом хорошего, замечательного, будет каким-то образом в Царствии Божием преображено. Мы знаем из Библии, что у животных смертная душа, в отличие от человека. Тем не менее, человеческая связь с Богом и связь животного мира с человеком позволяет каким-то образом преобразить даже падшую, смертную природу. И в каком-то виде она, возможно, пристыкуется к человеку в Царствии Божием. Иначе бы не писал апостол Павел, что вся тварь совокупно мучается и стенает за человека. Значит, несмотря на то что у нас есть объективные данные о том, что природа не может жить на сегодняшний день, не убивая, не поглощая, не съедая, не размножаясь, такое состояние апостол Павел считает ненормальным. Здесь мнения богословов разделяются: смерть в природе — это последствие  грехопадения или естественное состояние, в отличие от природы райской, природы, окружающей рай? Была ли она смертной? В мире есть тленность и красота. Красота мира сего каким-то образом может быть преображена. Поэтому и тварь перестанет мучиться и стенать. Потому эти существа наверняка в вечности. Что сейчас с ними делать, мы не знаем. Они для нас проблема. Но, скорее всего, в вечности они преобразуются в некое служение Богу, а не человеку, в некий образ служения, но не в ангелов. Это точно. Человек никогда не преобразуется в ангелов. Сказки о том, что человек пополнил число ангелов, могут восприниматься только в нравственном смысле, в переносном. В прямом смысле перехода из человеческого мира в ангельский нет. Как и в животный. Это совершенно разные типы. 

— А кто вообще является творцом души? Вот в зачатии — какое отношение к этому имеют родители и Бог? И вытекающий отсюда вопрос о клонировании.

— На проблему зачатия человека существует несколько разных, даже святоотеческих взглядов. Причем есть внецерковные, есть и церковные. Одна из точек зрения: каждый раз в момент зачатия Бог присутствует и дарует бессмертный дух человеку. Но более подходящей церковному мировоззрению является версия, что Бог задает общий механизм создания человека. То есть благословляет в целом человечество на то, чтобы оно плодилось и размножалось. И во второй главе нам показан конкретный механизм: взял прах земной, вдунул дух, и стал человек жить, то есть, несомненно, должно быть наличие материальной основы, в него вдыхается Божественный дух и начинается жизнь человека. В отличие от животного.

В животного не нужно вдувать Божественный дух, два животных спарились – получилось третье животное. Для человека спаривания недостаточно. В момент зачатия нисходит Божественный дух, причем от родителей человек получает то, что сейчас называется генетическими традициями. Генетическая наследственность – это не только телесная, кстати, наследственность, а и душевная. Иначе бы не передавались психические заболевания, часто через поколение, а передавались бы только клеточные болезни. Многое передается. Поэтому можно сказать, что души тоже соединяются и зачинают новую неповторимую душу. Такой момент сотворил человек. Возможно, это тоже присутствует в человеке, то есть в человеке есть дух, не только душа, но и дух. Вот когда два духа соединяются, дух входит в человека. 

Почему нравственно неприемлема точка зрения, что Бог конкретно благословляет и присутствует на всяком зачатии? Один из примеров — это ребенок, зачатый во время насилия, то есть насильник насилует женщину, а Бог благословляет ребенка. Это одно из нравственных противоречий, которых другие теории позволяют избежать. Но есть и более понятные, более общие вещи. Бог задает как бы общую программу, природа, с заложенными в ней потенциальными, от Бога данными, возможностями, действует в направлении созидания тех или иных явлений неба, земли, воды. Бог смотрит на это, видит и говорит, что это хорошо. То есть одобряет то, что им создано. 

–  А насчет клонирования?

– Ни один новый способ работы с человеческим организмом, даже если это зачатие в пробирке, в космическом корабле, от злачных пород, почкованием — не важно, никогда не будет противоречить замыслу Божию. Потому что в тех элементах, которые необходимы для созидания и для создания нового человека, заложены потенциальные возможности. Мы сами знаем клонированных существ – Адама и Еву. Ева  ̶ клонированное существо, грубо говоря. Она создана из Адама. Мы не боимся этого. Мы боимся, что подобные эксперименты производятся не для пользы человеческой, а с попранием человеческой личности и развращением. В этом нет необходимости. Например, взять эмбрион. Мы пытаемся защитить эмбрион, а не брать из него кусочки. Мы знаем, что из частицы убитого человека никогда не будет счастья для вновь созданного человека. Вот о чем мы говорим. Нас волнует не богословско-технологический процесс, а именно нравственный его аспект. Потому что технологически возможно многое. Человек, как вы помните, – это образ Божий, мини-творец, значит, он может творить многое. Если бы вопрос стоял просто: а физически это возможно? Многое возможно! И Бог не отвергает, потому что он многое дал человеку. Для этого используются генетические Богом данные возможности зачатия. Всё идет от человека. Но невозможно взять обезьяну и сделать из неё человека. Это сделать невозможно, потому что нет у человека того духа, который нужно вдунуть в обезьяну, чтобы она стала человеком. В XVIII, XIX веках пытались это сделать…

– Ну в клон же тоже кто-то вдунул дух?

– Клон взят от бессмертного, Божественного человека и имеет потенциальную возможность к самореализации. Поймите, человек иное существо. Не хочется в этой связи нарушать благочестие, но непорочное зачатие Пресвятой Богородицы, зачатие Господа нашего произошло необычным способом. Значит, проблема не в том, что были только конкретные способы зачатия. Проблема в другом: для чего? В библейской истории есть три случая необычного зачатия: Адам, Ева и Христос. И все эти три случая были для определенных вещей нужны. Во всех остальных случаях использовался обычный животный механизм зачатия и рождения детей. 

— Я хотел насчет уродов спросить. Они вообще члены Церкви? Какую они функцию выполняют именно в Церкви? 

— Вот почему существовала эта дилемма крестить   ̶ не крестить. Допустим, ребенка с двумя  головами как крестить? Это явный мутант, как бы сейчас сказали. Если он больной или дебильный, но все-таки есть признаки человека, его крестят, как крестят младенца. То есть как человека, который несет служение состраданию. Он член Церкви, хоть и пассивный. Такие люди вызывают у нас сострадание и милосердие. Например, вы ведете слепого человека, а сами вы зрячий. О чем вы должны думать? Кроме милосердия к этому самому человеку?

— Хорошо, что я зрячий…

— Если бы мы так только думали, мы бы были евангельскими фарисеями. Надо думать: «Если, Господи, ты мне дал зрение, в отличие от этого несчастного, значит, я должен сие зрение отвращать не только от греховных вещей, но еще от вещей суетных, лишних». Даже в тот момент, когда я, допустим, иногда для расслабления, чтобы попить чайку, в перерывах между лекциями беру газету и читаю ее, с этой точки зрения – это лишнее. Увидев слепого, я отложу газету. 

— Какой бы ни был урод, как я поняла из ваших слов, у него всегда есть религиозное чувство. А вот относительно совести?

— Нет, я не так сказал. Не всегда. Но у нас всегда должно быть по отношению к нему религиозное чувство. Я сказал, что очень часто, когда мы этого не ожидаем, у урода может быть глубокое религиозное чувство, которое проявляется так. Приведу пример.

Когда я еще учился в семинарии, к нам приезжал в Троице-Сергиеву лавру католик по имени Жан Ванье и вел с нами очень долгую беседу. Они по всему миру создали общины, где здоровые люди живут вперемешку с аутичными, даунами и так далее. То есть они не собирают даунов в одном доме, а именно поселяют их со здоровыми людьми в одном большом доме или в поездках, летних лагерях и так далее. Здоровые люди по 4—5 человек работают или не работают, а на равных живут с этими больными. Всё это делается, естественно, с молитвой, с Божьей помощью. И происходят чудеса. Нам рассказывали, что, например, неожиданно всю жизнь молчавший и мычавший даун вдруг начинал рисовать картины, которые брали в картинную галерею и признавали шедеврами. Через рисунок он выражал свой мир. Становилось ясно, чем живет, о чем думает этот человек, который за всю жизнь не сказал ни слова. А бывает, что аутичный человек, который погружен в себя, никогда ни с кем не разговаривает, вдруг начинает разговаривать. Это всё просыпается с любовью. Я помню, догнал его и задал такой вопрос: «Вы знаете, меня одна вещь здесь на психическом уровне смущает. Когда я вижу такого человека, то на психическом уровне пугаюсь его. Они мне страшны, я боюсь с ними долгое время находиться. Как это вам удается? Столько лет».

Он после армии пришел и увидел первого больного, с которым стал работать. Он мне ответил тогда замечательной фразой, запомните ее, пожалуйста, потому что она нам пригодится, когда мы будем Новый Завет изучать, чтобы понять христианское мироощущение. Кстати, на мой взгляд, Жан Ванье   ̶ святой человек. Я просто видел, как он светился внутренним духовным светом, о котором Серафим Саровский говорил. Он мне ответил: «Допустим, вы идете в подземном переходе и сидит какой-нибудь больной, нищий или калека, на которого неприятно смотреть. Нужно понять, что вы проходите не мимо него в этот момент, а это сам Христос сидит. Надо отнестись к нему, как к Христу, пришедшему первый раз во плоти, требующему милосердия. Сам Христос просит у вас милостыню!» Это ощущение совершенно идентичное православному. Здесь наш опыт ничуть не разделяется, хотя мы, естественно, критикуем католицизм за многие другие вещи, но здесь мы видим действительно настоящего христианина, живущего Духом Божьим. В общем-то, я услышал от этого человека такую удивительную вещь. После этого мы с моим другом обратили внимание на одну деталь, не знаю, смутит она вас или нет. Некоторые иконы Младенца Христа в древних вариантах письма напоминают лик больного младенца. Обратите на это внимание. На всех такого рода ликах Христа один отпечаток, как маска. И вот так, по аналогии с этим, Жан Ванье говорил: «Я вижу в каждом дауне лик Христа». То есть это не просто болезнь, а это болезнь, призывающая нас к любви. Мне кажется, так. Но это ведь не какое-то там догматическое учение, это такое ощущение. Во всяком случае, это помогает понять лучше и больше. Это как бы основание для того, чтобы стяжать любовь.

— А с монашеством, с аскезой как-то связано то, что отсутствует внешнее чувство, что у даунов возникает барьер между людьми?

— Вы сейчас очень хорошую мысль сказали. Вообще, по монашеству у нас будет отдельная тема, но я согласен, можно так считать. При этом мы постараемся с вами понять, что для истинного монашества подобный барьер не является целью, а лишь временным средством.

Я стараюсь найти границу, где человек, а где не человек, где есть образ Божий, а где нет образа Божьего. 

Свободная воля, бессмертие духа, в том числе молитвенность и покаяние, я в это всё вкладываю. Или, если не бессмертие духа, можно по-другому  ̶ религиозность. Свободная воля, религиозность, творчество, личностность. Вот то, что человека делает человеком. Всё остальное уже производное.

— Меня очень мучает вопрос аскезы. Если, например, человек родился без рук, без ног, я всегда думала, что в Царствии Небесном ему Господь возвратит руки и ноги, потому что всё должно быть в полноте. Если человек родился без ума, как вы думаете, Господь разве не силен восполнить этот недостаток? 

— Это вопрос непростой. Дело в том, что руки и ноги не образуют человека как человека. Руки  и ноги образуют действие человека. Человек не в руках и ногах, он прежде всего в уме. И если ума абсолютно нет, то что возвращать? Я еще раз повторяю: мы сейчас говорим о гадательных вещах. Представьте себе благочестивого, умного человека, который прожил свой путь, выстрадал Божье Царство и пребывает в благодати Божией, и там же оказывается этот получеловек… Что значит возвратить ум?  Его никто не отнимал, его просто не было. Он при грешном, допустим, сочетании хромосом, генов болезненных и так далее получился уродом. Даже если ему Господь даст какой-то ум, то что это должен быть за ум? Или это какой-то детский ум? То есть опять же сделать из него идиота, потому что он взрослый человек, но с детским умом. Чтобы не возникало у нас таких сомнений, лучше всего себе представить, что если подобное существо там и будет, то в виде какого-то служения. А может быть, и вообще не будет. И трагедии в этом никакой нет, потому что, вы знаете, мы немножечко как-то порой относимся к человеческому роду или к отдельным человекам с точки зрения завхоза или начальника склада. Вот у него столько единиц получено в хранение, он столько-то сдал, столько-то осталось. Человек не такое простое существо. И многое, например, что касается брака и того, каким он будет на небесах, нам говорит, что все-таки образ жизни нашей иной. Поэтому напрямую  сказать, что будет с этим существом, даже, может быть, богословски не очень корректно. Будет он рассматриваться как младенец, как отросток рода или вообще не рассматриваться, или рассматриваться в некоем служении, невозможно точно сказать.

А если подумать не о нем, не о физическом уроде, а о нас, моральных уродах. О нас, которые только на 10 процентов, на 5 процентов верны Богу. Не такие ли мы уроды? Почему сейчас надо говорить об этом уроде? Что с ним будет? А с нами что будет? Вот о чем надо думать. Ведь мы только на 5 процентов, и то в лучшем случае, в Царствии Божием, и это ли не уродство? Это ли не калеки? Вы говорите, вернуть ему ум. Ему нечего возвращать, а у нас есть что отнять. И останется 5-процентный человек, 5-процентный не человек, а бледная тень. Вот вопрос: сможет ли эта тень двигаться? Или, может быть, она, по тому же замечательному слову Льюиса, сначала будет набираться сил, прежде чем сделать хотя бы один шаг. В общем, я бы вам советовал на эти вещи смотреть по милосердию. В земной жизни принимать как милосердие, для милосердия. Для нашего, если хотите, сначала и ужаса перед тем, что с нами происходит, какие мы все жалкие, несчастные. С другой стороны, как образ нашей души. Увидели бомжа, подумайте о своей душе, какова она в своих грехах. Увидели урода, сжальтесь над ним и подумайте о том, как наша душа уродлива. То есть, возможно, вообще даны нам все эти видения для символического нашего перетолкования.  А уж о судьбе их Господь позаботится. Об этом вы не волнуйтесь.

Вы назвали признаки человека как человека. Где тут можно провести грань между функциями мозга и бессмертной души, которая все-таки отделяется от тела и существует, когда мозг уже погиб? 

Давайте об этом попозже. Мы будем проходить антропологию святого апостола Павла и постараемся понять, что такое дух, душа, тело в его терминологии, понять действительно, что спасается, что преображается, что погибает. Это чуть-чуть попозже.