Лекция 3. Краткий конспект. Механизм искушения в первородном грехе

Механизм искушения в первородном грехе

Когда говорится об Адаме и жене его, то святые отцы часто говорят, что Адам и Ева, кроме того что они вообще мужчина и женщина, это как бы разные стороны человеческой души. А именно: под Адамом в аллегорическом смысле можно понимать ум человека, а под женой его – сердце.

С точки зрения Новозаветного откровения, говорить, что Бог выгнал Адама и Еву из рая, неправильно. Правильнее сказать, что Адам и Ева потеряли рай. 

Заповедь познания

Мы действительно видим, что в этой заповеди запрета вкушения с древа познания добра и зла есть запрет на определенный способ познания.

Заповедь познания включена в общий смысл заповеди возделывания. Человек райский даже научные познания способен иметь не для того, чтобы, так сказать, просто использовать это в своей жизни, а для того, чтобы возблагодарить Бога в этой жизни. Нужно не просто благодарить, а вовлекать это знание в процесс спасения.

Познание райского человека – цельное. Любое язычество – это дискретное понимание Божественной истины, раздробленное. Ничего этого не было. Всё было в цельном: Я, Мир, Бог. И Бог столь же реален, как и ощущение самого себя, такая же реальность.

Человек нуждается в соответствующем ему помощнике. Бог приводил к Адаму зверей и он давал им имя.

Древнее представление о наречении именем. Наречь кого-то по имени – значит, познать суть и овладеть властью. Познать Божество по имени было магической практикой. Познать силы, чтобы ими овладеть. Но праведник, которому он начинает открывать его, переживает величайшее потрясение. Потому что познание Бога по имени – это особый случай, тут человек узнает, что на самом деле это Бог человека узнает по имени. Адам над животными обладает такой же властью. Он называет животных по имени, когда  познает их суть.

Бог наполняет прах дыханием своим и отсюда человек получается двойственным – он обессмерченный прах, он религиозное животное. Эту двойственность несет в себе даже райский человек. Одна из причин того, что человек называется «венцом творения», – это то, что он как бы стоит на стыке духовного и материального мира. 

Человеку доверяется Вселенная, хранить и возделывать, возделывать и приносить плоды, плоды посвящать Богу, посвященные Богу плоды выражают благодарение, благодарение нужно не Богу, а человеку, ибо каждый раз, приумножая плоды, он сам поднимается на более высокую ступень уподобления Богу и в итоге его труд нужен ему самому, потому что от Бога он получает только радость и жизнь.

В раю человеку недостаточно даже этого счастья с Богом.

Бог дает ему второго человека. Первый человек сцеплен, и более того, он разный – это Адам (номер один) и жена его (номер два). Они равны пред Богом, но разные по времени появления, по функциональной предназначенности. Для Адама более характерно возделывать, а для жены его – хранить. Вот эта изначальная сцепленность подразумевает и дальнейшее единение.

Вы читаете в библейском тексте: «Адам, увидев ее, сказал: вот кость от костей моих и плоть от плоти моей, она назовется жена, ибо от мужа своего взята». Почему «ибо»? В изначальном смысле мужчина и женщина с еврейского переводится как «иш» (самец) – «иша» (самка). Потому сказано, что от корня «иш» она назовется «иша», ибо взята от него.  Единство этимологическое подчеркивает единство плоти и духа. Брак настаивает именно на единстве плоти. Потому что единение душ у людей возможно во многих других случаях, а единение плоти благословляется для брака. 

Нам приходится аскетически признать как факт, что в раю, кроме прочих деревьев, находилось древо запрещенного способа познания.

В чем заключался этот способ познания, отчасти подсказывает нам еврейский оригинал перевода: там не стоит древо добра и зла, там стоит древо познания всего на свете, всего без разбору. То есть это как бы познание всего без подготовки, всего вместе, это отсутствие черты, разделяющей свет от тьмы, добро от зла. Отсутствие моральной черты. Это познание, запрещенное Богом. 

«Сын мой, ни в коем случае не вкушай плод с этого древа». То есть не приступай к такому способу восприятия мира, к таким поступкам, таким мыслям, ибо, если ты это сделаешь, ты всё потеряешь. Здесь с аскетической точки зрения есть заповедь послушания, но прежде заповеди послушания и факта непослушания первых людей стоит любовное отцовское предупреждение. 

Бог сказал человеку заповедь и ушел. Так можно поступить только на глубочайшем доверии. В этом психологическая разница действия Бога и дьявола в этом мире. Бог не хочет насиловать волю человека, он даже ограничивает свою всесильную волю для того, чтобы дать возможность человеку самому действовать, выбирать свободно и в любви.  Дьявол обманывает, любые доводы перед человеком открывает до тех пор, пока человек не соблазнится на его уговоры.

У Златоуста есть такое рассуждение, что, когда человек хочет согрешить, дьявол внушает ему, что Господь есть всемилостивый, любящий отец, а когда человек согрешает, ведомый дьяволом, он же внушает ему, что Господь страшный, гневный судья, чтобы ввести человека в уныние. «Ты же, – говорит святитель,  –  поступай по-другому. Когда искушает тебя сатана, вспомни, что Господь есть страшный и нелицеприятный судья, а если все-таки не удержишься и падешь, то вспомни, не отчаивайся, и вспомни, что Господь есть любящий и милующий отец». Да, логика наоборот. 

Описываемое в раю – это реальные события. 

В толковании того, что представлял из себя человек в раю, не все отцы Церкви были согласны между собой.

В результате мы и по сей день встречаем две ереси относительно грехопадения:

• Бог запретил человеку познавать, а человек не может без познания, ведь он же умный. Значит, Бог подстроил человеку такую западню, сам ему дал рай, ум и в то же самое время запретил познавать, но человек не был бы человеком, если бы не познал, а это привело к грехопадению, вот человек и мучается. В этом подсознательно звучит обвинение Бога. 

• Описание первородного греха как брачного соединения Адама и жены его. Подобная трактовка является нонсенсом, потому что Бог эти отношения благословил в раю. Ошибочно считать, что он, благословив брак как единую плоть, запретил брачные отношения. «Дьявол на эти отношения соблазнил, и люди стали рожать детей. В этом состоял первородный грех». Это еще одна клевета, которая возводилась на библейский текст. 

Почему же они не родили детей в раю? Святитель Иоанн Златоуст считает, что они были слишком юные. Мы не знаем, сколько времени прошло в раю, пока человек не пал. Оно выделено всего в одну главу. Либо это означает, что райский день столь мал, насколько мала одна глава по отношению к остальной Библии, либо это действительно другое измерение, другое время, другая жизнь. Пусть она короткая, но она столь иная, что мы можем на самом деле только догадываться, что это такое было. 

Механизм искушения

Змей был хитрее всех зверей полевых, которых создал Господь Бог. Отсюда нам сразу становится ясно, что будущий искуситель человека и дьявол в глазах Божьих всего лишь жалкая тварь. Никакой не антибог, не антипод Бога. Дьявол по силе своей противостоит не Богу, дьявол противостоит по силе своей человеку. Он проблема не для Бога, а для человека.  В вечности Бог побеждает сатану не потому, что он нуждается в этой победе, а для человека.

Жена – это не умственная, а чувствительная сторона человека. Аскетика выделяет три составляющие души: разумная, желательная (в смысле воли) и чувствительная (в смысле чувств). 

Адам и жена его – две ипостаси человеческого существа. И вот змей подползает именно к Еве, к жене и искушает ее логикой, знанием заповеди, работая против нее, потому что она, во-первых, сама по себе к этому не готова, а во-вторых, потому что она-то заповедь слышала только от Адама. Она доверяет Адаму, который доверяет Богу.

Змей говорит жене: «Подлинно ли сказал Бог?..» Это звучит как страшное искушение, голос змея не был бы расслышан женой, она не настроена на эту волну, она может услышать его только тогда, когда будет произнесено нечто небывалое, невозможное. 

«Подлинно ли сказал Бог?..» А вообще, может ли Бог говорить не подлинно? Дальше слова змея: «Не ешьте ни от какого дерева в раю». Это ведь шокирующий вопрос. Правда ли, что Бог такой нехороший, такой жестокий к вам, что вот он запрещает есть от того, что там посадил. И жена начинает ему отвечать, что вообще-то от всех деревьев можно есть, а вот от того только дерева, от которого (и дальше как телеграмму строчку в строчку передает заповедь). То есть ее змей поймал, как бы спровоцировал на этот ответ. Говоря с аскетической точки зрения, змею важно не то, что она ему ответит, а то, что она вообще с ним разговаривает. 

На языке аскетики это означает разговор с греховным помыслом, хотя человек вначале еще не знает, что это помысел греховный. Искушенный, падший человек знает, человек неискушенный не знает, он собеседует с помыслом. 

Змей отвечает: «Нет, не умрете». Что видит жена? Она видит, что возможно существовать, говорить, дышать и питаться и быть даже в раю и при этом думать противоположно тому, что говорит Бог. На первом месте здесь стоит изумление человека от того, что существует еще иная точка зрения, небожественная. И при этом можно жить. 

Змей как бы поймал жену и начинает дальше нанизывать яд. «Но знает Бог, что в день, в который вы вкусите, станете как Боги, знающие все на свете». Добро и зло – значение всего на свете. То есть мало того, что змей поразил Еву антибожественной жизнью, возможностью антибожественно жить, он еще объясняет причину того, почему можно так жить и почему нужно так жить. Потому что Бог запрещает это из ревности. Зависть к Богу, зависть к неизвестному, к тому, что человек не знает еще. 

Бог сотворил человека для того, чтобы он стал богом, и дьявол предлагает человеку быть как Боги. Но здесь как раз разница в слове «как». Потому что Бог действительно хочет, чтобы человек был богом, как открывают нам святые отцы, с маленькой буквы, то есть богом у Бога, а дьявольская «как Боги» в итоге сводится к тому, чтобы быть как бы Богом без Бога, Богом самим по себе. 

Тройка составляющих первородного греха

Жена новыми глазами взглянула на дерево. Она увидела, что это дерево вовсе не опасно, не смертельно, более того, если про любое дерево говорится во второй главе, что оно приятное на вид и хорошее для пищи, то здесь (в 3.6) «увидела жена, что оно хорошее для пищи и что оно приятно для глаз и вожделенно, потому что дает знания, и взяла плодов его и ела». Вот эти три вещи и есть великая тройка составляющих будущего первородного греха. Это то, что святой Иоанн Богослов в своем первом послании назовет «похотью плоти, похотью очей и гордостью». Святые отцы назовут это тремя составляющими самолюбия: сластолюбие, сребролюбие и славолюбие. Это именно те три искушения, которыми искушался в пустыне Господь Иисус Христос. 

Сребролюбие – это любая жадность человека в приобретательстве. Сластолюбие – это вообще похоть во всем, желание от всего испытывать постоянное возбуждение. Славолюбие – это гордыня и тщеславие и многие другие грехи, которые связаны с неудовлетворенной внутренне самостью человека. Человек чувствует, что он Божественный, но становится на неверный путь и пытается за счет других реализовать свою Божественность. 

Заразилась грехом она, зараза перешла и к мужу, так было в какой-то степени реализовано единство. И вот они должны были узнать, что они Боги наконец-то. 

 «И узнали они, что наги»

Во второй главе они были наги и не стыдились, а теперь узнали, что наги, и сразу сшили себе смоковные листья-опоясания, образ некой защиты. Значит, фразу 2.25 «и были оба наги Адам и жена его и не стыдились» можно еще перевести так: и не боялись.

Совершенно очевидно, что под наготой, таким образом, текст может понимать только одно – слабость человека, незащищенность, жалкость человека. Автор просто хочет сказать, что Адам и жена его были очень маленькими, жалкими, слабенькими в этом огромном райском мире, Божьем мире, но они этого не стыдились, не знали, не боялись своей наготы. Это та нагота, которая призывается потом смирением. В Ветхом Завете – бедняк Господень, в Новом Завете — блаженный нищий духом.

Когда они вкусили, вместо величественных даров узнали, что наги, то есть нагота эта, слабость и незащищенность страшным результатом предстала пред ними. Люди потеряли благодать. Узнали они о том, что с ними была защищающая благодать только тогда, когда потеряли. Потому что когда они пребывали в этой благодати, наготы не замечали. Едва только они узнали, сразу испугались.

Таким образом, здесь говорится о стыде не как о положительном чувстве, а как об отрицательном, как о сигнализаторе грехопадения. У безгрешных людей стыда нет вообще, стыд появляется у человека как сигнализатор падения. 

Потом в истории человека стыд начинает играть положительную роль возвращения, но сам механизм стыда возник из-за падения. 

Потеряли райскую благодать. Сшили себе набедренники. Это жалкая, смешная и нелепая попытка какими-то судорожными, искусственными движениями прикрыть не ту наготу, жалкая попытка увидеть причину. Так себя часто ведет человек. Он пытается убежать от серьезной проблемы какой-то попыткой жалкой компенсации благодати, которую потерял.

Потерю благодати после грехопадения чувствует верующий человек. У неверующего это чувство очень смутно. Чем больше верит в благодать человек, тем больнее ему терять эту благодать.