Книга Бытия. Часть 1

Чтобы правильно читать Библию, нам нужно несколько условий.

Первое — духовно-нравственные религиозные предпосылки, второе — научные знания для работы с текстом.  Если человек не будет знать смысла того или иного термина, он может понять Божьи слова неверно. Определенная духовная подготовка тоже должна быть. Библия была написана в молитвенном состоянии, и понять смысл этого текста через четыре тысячи лет человек может только в том же молитвенном состоянии.

Молитвенное состояние — это состояние доверия к Богу, который говорит и дышит в тексте Библии. Безусловно, нужна нравственная жизнь. Конечно, греховный человек тоже может открыть Библию и что-то понять для себя. Но это только первый толчок, потом нужно будет все-таки стремиться к праведности. Святой Василий Великий говорил, что как невозможно сквозь тусклое стекло ясно различать очертания предметов, так невозможно не очищенным от страстей сердцем изучать богословие. В данном случае мы сталкиваемся не просто с философско-богословской сферой, а с необходимостью это уяснить собственной жизнью. В конце концов, это всё нам надо. Не для того, чтобы умными быть, поражать людей интеллектом или знанием заученных строк, как это порой делают сектанты. Это необходимо для собственного осознания смысла жизни, жизненного пути. 

Нужно быть настоящим сыном или дочерью своей Церкви, чтобы правильно понимать Священное Писание. Необходимо, конечно, знать в какой-то степени и языки. Нам не нужно сейчас их изучать. Нам надо привыкнуть к особому языку Библии и понимать определенные символы и аллегории, которые встречаются в тексте.

Четыре смысла можно почерпнуть в библейском тексте.

Первый смысл — буквальный. Мы читаем, например, о том, что царь Давид вместе со своим войском вошел в город и предал его заклятию, убив большинство жителей и уведя в плен оставшихся. Это не аллегория, это прямой, буквальный смысл некоего фрагмента исторического события. Или, например, читаем заповедь «не укради». Это тоже говорится не в переносном смысле, а в прямом. Это буквальный смысл заповеди.

Но не все тексты прочитываются буквально. Второй уровень — это аллегорический смысл. Библия часто пользуется аллегориями. Например, в притчах. Так, пророк Исаия сравнивает Израиль с виноградником, который насадил Бог, как садовник, ожидая, что виноградник принесет плоды. Это аллегорический смысл. В раю росли деревья: древо жизни, древо познания добра и зла, а Ева была создана из ребра Адама — это аллегории, то есть иносказание.

Третий уровень — уровень прообразовательный. Вот с таким словом вам придется уже встретиться. Прообраз — это пророческий образ, образ будущих событий. Есть еще слово праобраз, не путайте. Это совсем другое, а мы будем употреблять слово прообраз. Приведу такой пример. В Древнем Израиле в период упадка жил человек, которого звали Гедеон. Он был призван Богом для того, чтобы сплотить определённую часть народа, напомнить и сообщить им о том, что и Бог жив, и вера должна быть, вера должна определять бытие. Гедеон поведет потом народ против захватчиков и восстановит спокойную и мирную жизнь своего народа. 

Так вот, чтобы понять, действительно ли от Бога было ему это откровение, Гедеон просит у Бога знамений. Он берет козью шкуру, кладет ее на траву и первую ночь (ночи в Израиле теплые) спит на этой шкуре. Утром, проснувшись, видит, что вся шкура в росе, вся шерсть в росе, а земля вокруг сухая. Когда он следующую ночь переночевал на открытом воздухе, то увидел, что шкура сухая, а вся земля в росе. Для Гедеона это был знак, что действительно это Божье знамение, он должен выполнить ту миссию, которая будет на него возложена.

Почему такое странное происшествие явилось для Гедеона доказательством, что он действительно это должен исполнить? Если бы мы с вами сейчас находились внутри Ветхого Завета, то толковали бы это место так, как толкует его ветхозаветный иудаизм. Нас бы интересовала конкретная судьба тех людей, те события. Но мы изучаем Ветхий Завет с точки зрения евангельских, новозаветных событий. Это и есть христианский взгляд на Библию. Нас интересуют ветхозаветные события не сами по себе, как факты, а как знаки будущих событий. Дело в том, что роса, безусловно, это устойчивый символ Божественной благодати, например Божья роса. Поэтому маленький участок в росе означал, что роса потом распространится на весь Израиль. Но мы знаем больше. Мы знаем, что Израиль был орошен светом истинной веры, а весь окрестный мир был сух, то есть не имел откровения Божьего. Но пришли иные времена, и всё поменялось местами. После евангельских событий Божья благодать ушла из обетованного места. Языческий мир, сухой доселе, наполнился Божьей росой. То есть вот это событие, которое имеет внутренний смысл для израильской истории, нас волнует не само по себе, а как образ будущего. 

Есть еще один пример, который приводит апостол Павел. Когда евреи шли за Моисеем по пустыне, у них было много событий. Там был такой момент, когда для того, чтобы исцелиться от укусов змей, Моисей сделал медного змия, и этого змия он перед людьми поставил на высоте, вознес. Тот, кто на этого змия смотрел, — исцелялся. При дальнейшем исследовании, если кого действительно заинтересует, можем разобраться, почему так происходило. Но опять же, когда апостол Павел уже в христианские времена это описывает, его волнует не само чудо (чудеса он видел и сам совершал много на своем веку), его волнует другое. Он говорит, что, подобно тому, как в древности, когда отцы наши шли по пустыне, и, глядя на вознесенного змия, исцелялись от своих болезней, сейчас мы, глядя на вознесенного Сына Человеческого, спасаемся от своих греховных язв. Он говорит о Христе распятом. Таким образом, змий становится пророческим образом Христа. Хотя, когда Моисей это делал, он не имел в виду Христа, он имел в виду конкретную вещь, конкретное событие. 

Таким образом, это с ним случилось прообразовательно. Смысл этого слова, может, раньше вы слышали и не понимали. То есть это некое событие, которое неожиданным образом стало пророчеством будущих событий и кроме своего собственного смысла приобрело еще и пророческий смысл. И так многие тексты Библии рассматриваются прообразовательно.

Приведу вам еще один пример. Вы знаете про Ноев ковчег. Вы знаете, что Ноев ковчег спас родоначальника новой расы Ноя, некоторых членов его семьи, некоторых представителей фауны. Ноев ковчег — это всего лишь, по описанию, сундук, а не шикарный корабль. Это большой сундук, то есть образ какой-то темницы, в которую запихнули людей, только бы они спаслись. Естественно, Ноев ковчег потом стал рассматриваться как прообраз Церкви. Потому что Церковь — это единственный корабль спасения. Потому что земная жизнь часто напоминает эту самую темницу, запертость в сундуке. И только Церковь спасает. 

Почему Ноев ковчег является прообразом Церкви? Есть очень явное доказательство того, что он рассматривается как прообраз. Многие наши храмы построены по типу корабля. И кроме того, вы, наверное, замечали на некоторых куполах крест, а под ним полумесяц. Многие неправильно думают, что это имеет отношение к исламу. Нет. К исламу это никакого отношения не имеет. Это переосмысление древнего христианского символа якоря. То есть Церковь бросает якорь в виде креста в небо. Почему мы имеем право так говорить? Потому что Ноев ковчег стал прообразом Церкви.

У текстов Библии есть также еще четвертый смысл. Это смысл духовно-нравственный. Мы пользуемся этим духовно-нравственным смыслом, когда хотим понять, как события Ветхого Завета реально переосмысливаются и воплощаются в нашей личной или общественной жизни. Приведу яркий пример. Глядя на катастрофу американских небоскребов, человек, знающий Библию, вспоминает историю о Вавилонской башне. Почему? Потому что башня строилась во имя человека, не во имя Бога, а во имя человека. Мы видим, что это означает. Я слышал своими ушами, как архитектор этих небоскребов сказал, что строил эти здания как памятник человеческому величию. Услышав данную фразу, естественно, соотносишь это с Вавилонской башней. Библейские универсальные образы-символы рождают соответствующее осознание современной жизни.

Мы с вами будем разбирать, как ассирийский полководец Рабсак в один из периодов истории пытался захватить Иерусалим. Когда начинаешь читать, что говорил этот человек царю, чтобы заставить народ сдаться, переносишь это на свою жизнь и понимаешь, что если ты попал в безвыходное положение, если ты — это крепость, осажденная событиями жизни, и все доводы против тебя, ты в результате, благодаря Библии и доверию к Богу, видишь выход из тупика.

Часто бывает, что человек, никогда не встречавшийся с Библией, вдруг в какой-то критический момент откроет ее для себя в случайном месте и именно в этом месте найдет выход из того кризиса, в котором он оказался. Это удивительная целительная сила текста Библии. Потому что она написана не одним только человеком, она написана Богом. И в этом тексте встречается непогрешимая Божья истина и немощная, учитывая ограниченное человеческое сердце  и человеческий способ изложения, передача этой Божественной истины.

Структура Библии, канон Библии 

Библия состоит из двух больших частей — Ветхого Завета и Нового Завета. Слово «завет» употреблено в несколько непривычном для нас смысле. Завет не в смысле завещание, а в смысле некий договор или союз, который заключен между Богом и народом. Для того чтобы еще пояснить кое-что о книгах, входящих в Библию, нужно вспомнить слово «канон». Канон означает мера, отвес, то есть некий эталон. И когда о части книг в Библии говорится, что они составляют канон, имеется в виду, что эта часть книг в сумме заключает в себе полный спектр истин Божьих. То есть оптимальное количество книг, с разных сторон раскрывающих Божью истину. Все остальные книги, например в Ветхом Завете, ничего нового к этому не добавляют, добавляют лишь какие-то исторические подробности или размышления. В протестантских изданиях нашей Библии неканонические книги Ветхого Завета вырезаны, имеются только канонические, в остальных же, то есть в православных и католических изданиях Библии, приведены все книги Ветхого Завета. В Новом Завете все книги канонические, поэтому здесь список сходится, а вот в Ветхом Завете тридцать девять книг считаются каноническими, а одиннадцать — неканоническими. Всего в Ветхом Завете пятьдесят книг. В Новом Завете все книги канонические, их двадцать семь. Традиционно книги Ветхого Завета делятся на определенные группы. Мы имеем в виду сложившееся в православной традиции деление, потому что деления бывают разные. Мы пользуемся тем, которое есть у нас в нашей Библии. 

В Ветхом Завете существует четыре основных типа книг: законодательные, исторические, учительные и пророческие. Законодательные — это книги, включающие Пятикнижие Моисея. Его основой является Божественный закон. Исторические — целая группа книг, в которых описана вся история Израиля, от Моисея до пришествия Христова, и дана оценка истории как таковой. Третья группа книг  — учительные. Еще они называются Книги мудрых Израиля. Это очень интересная группа книг, их советуют читать даже людям, которые в полной мере не пришли к вере. Это книги, которые побуждают к религиозному мышлению с разных сторон, описывая честно кризисы и проблемы, из-за которых человек оказывается одиноким на земле и, казалось бы, в безвыходном положении. Таких книг много. Самая величественная из этих — это Книга Иова. Есть и другие знаменитые книги — Екклесиаст, Притчи Соломона, Песнь Песней. Сюда же относится и Книга псалмов. Последнюю группу составляют пророческие книги, в которых приведены писания пророков Израиля, но по сути дела это не просто пророчества, о которых мы с вами будем говорить, а своеобразное приготовление древнего человечества к пришествию Христа. 

Ветхий Завет первоначально был написан на древнееврейском языке. Записи сохранились с согласными, гласных нет, поэтому как звучал он, точно никто уже не знает. Более известным на сегодняшний день является так называемый арамейский язык, который стал языком иудеев после вавилонского пленения. Это язык смешанный (древнеиудейский с древневавилонским, то есть с доперсидским языком). На этом языке Библию читают и сейчас.

В пятом веке до Рождества Христова жил великий законоучитель и религиозный вождь Израиля Эзра, в русской транскрипции Ездра. Его книги есть в Ветхом Завете. Он был предводителем той части народа, которая вернулась из вавилонского пленения. Он решил восстановить после разрушения Иерусалим и построить второй храм, создал собор, который тогда назывался Великая синагога, собрал собор умных раввинов, толкователей, которые определили канон Ветхого Завета. А через два века, в третьем веке до Рождества Христова, этим писанием заинтересовался египетский царь Птолемей Филадельф, который имел огромную библиотеку. Он узнал однажды, что у него нет удивительного Священного Писания иудеев, о котором мало кому доводилось слышать. Это было время после завоеваний Александра Македонского, когда весь мир разговаривал в основном на греческом языке, который тогда был языком международного общения. То была эпоха эллинизма. На греческом разговаривали довольно долго и в Сирии, и в Египте.

Последние книги Ветхого Завета уже не канонические, тоже написаны не на еврейском, а на греческом языке. В дальнейшем на греческом языке будет написано Евангелие. И вот у этого царя-библиофила возникло желание иметь у себя перевод Моисеева Пятикнижия и пророков и еврейские писания на древнегреческом языке. Он вызвал к себе большое количество ученых раввинов, семьдесят два человека, по шесть из каждого из двенадцати колен Израилевых, оставил их на острове и сказал, что выпустит только после того, как они переведут всё Писание. Этот перевод, сделанный ими в третьем веке до Рождества Христова, называется «Септуагинта», то есть перевод семидесяти. Он достаточно известный, с этого перевода Кирилл и Мефодий начали переводить Ветхий Завет в десятом веке на созданный ими церковно-славянский язык. В первом и во втором веках новой эры были написаны уже все книги Нового Завета на греческом языке, соответственно уже ко второму веку была вся Библия. 

Но только в четвертом веке новой эры Ветхий и Новый Заветы вошли в единый корпус книг в том виде, в каком мы их знаем сегодня, на греческом языке. Повторюсь: с греческого языка в десятом веке Кирилл и Мефодий уже переводили на языки славянских народов: Чехии, Моравии, Паннонии. А позже это появилось и у восточных славян. Еще одним важным для древности языком был латинский. Это был язык империи, язык официальный, и многие просвещенные умы жаждали читать Священное Писание на латинском языке. Поэтому с тех пор, когда христианство стало постепенно распространяться в Римской империи, Ветхий и Новый Заветы начали переводить на латинский язык. Среди множества переводов самым известным стал перевод блаженного Иеронима, осуществленный им в четвертом веке при помощи раввина, который научил его еврейскому языку. Я имею в виду ветхозаветную часть, новозаветную он переводил сам с греческого. Были переводы и на сирийские языки, и на кавказские. Христианство везде распространялось. Но что касается России, то после переводов, которые начали Кирилл и Мефодий в десятом веке, был осуществлен еще ряд переводов, в частности, в конце шестнадцатого века на Руси была впервые напечатана Библия в типографии князя Острожского.

За сто лет до этого появился полный текст Библии рукописной, так называемая Геннадиевская Библия, по имени Геннадия, архиепископа Новгородского, который собрал этот труд. А через сто с лишним лет появилась печатная Библия. А вот для того, чтобы перевести Библию уже на русский язык, потребовалась немалая борьба. Это оказалось делом всей жизни замечательного пастыря и богослова митрополита московского Филарета Дроздова, который добился, чтобы в конце его жизни был осуществлен трудами четырех духовных академий перевод 1867 года, которым мы и пользуемся. Он называется синодальным, ибо был благословлен Синодом Русской православной церкви. И хотя в нем есть ряд неточностей и недостатков, он на данный момент остается лучшим.

Текст, с которого начинается Библия, фундаментальный. В первых трех главах заключены основные моменты. Тот, кто поймет суть первых трех глав, поймет и то, что происходит дальше. Прежде всего мы и читаем первые слова.

«В начале сотворил Бог небо и землю. Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною; и Дух Божий носился над водою». Такова шифрограмма, переданная в первых словах. Частично ее расшифровать можно, зная просто определенные вещи, например, что слово «носился» следует понимать в значении «как птица носится со своими птенцами». Что слово «вода» в древности означала необязательно H₂O,  но  первостихию. Например, в нашем выражении «сколько воды утекло». То есть было представление о водах космических, и воды земные рассматривались лишь как проекция вод космических. Сегодня мы не считаем то, что в космосе, водою в строгом смысле слова. Однако в переносном смысле слова это есть некая стихия. Вообще говоря, прежде чем разобраться с тем, что там происходило в самом начале, надо иметь в виду главный смысл прочитанной фразы.

Ее смысл не только утвердительный, но и весьма полемический, если мы читаем: «В начале сотворил Бог...» Главный смысл этой фразы совсем не такой, каким кажется на первый взгляд. Автор утверждает, что с самого начала над всем, что будет, стоит Бог. Прежде чем вообще говорить о том, что Он сотворил, — Он есть в самом начале, над всем. Эта мысль гораздо важнее того, что будет происходить потом. Может показаться странным, но ведь это Библия, кому же, как не Богу, быть над всем? Ясно, что она будет говорить о Боге. Тем не менее это очень важное утверждение, ведь Библия писалась не только для проповеди веры, она еще писалась в определенной среде, которая мыслила по-другому, ведь в древности было много священных книг, и во многих из них говорилось, что вначале было совсем иное, а не Бог.

Сказать, что вначале Бог, — значит сказать самое главное для автора. Ведь если первичным является хаос, а таких представлений было много в древности, то значит, что бы ни происходило в мире, потом в конце всё вернется к хаосу, потому что хаос — это первопринцип бытия. Не будем сейчас это обсуждать. Для библейского автора важнейшим является личность уникального Бога. Это в самом начале. Да, случилось так, что однажды по непонятной и не известной нам причине Бог нажал на секундомер и пошло время. У мира началось начало. В прошлом веке считалось невозможным совместить библейский взгляд на начало с представлением о бесконечности вселенной во времени и пространстве. Современная наука, особенно после Эйнштейна и Планка, знает, как оперировать этими понятиями, и ей гораздо легче понять, что у нашего мира есть ограниченность, как во времени, так и в пространстве. Не привлекая в данный момент науку в доказательство, я просто хочу сказать, что сегодня эта идея понятна многим. Лет сто назад люди, оторвавшиеся от веры, считали, что наука должна быть враждебной вере, и поэтому насмехались: ну какое же начало, если вселенная наша бесконечна? Нет, не бесконечна наша вселенная. У нее есть начало, есть временное начало, есть пространственное начало. И опять же, мы здесь ищем не научную истину, потому что когда автор сказал, что вначале над всем Бог, это значит по сути дела, что если даже вы не прочитали больше ни одной строчки в Библии, то постулат будет звучать так: что бы потом ни происходило в истории человечества, в конце будет обязательно возвращение к Богу, потому что Он — начало, Он над всем и к Нему всё вернется.

Каким вернется, кто вернется — это другой вопрос, но наличие Бога над всем — это постулат веры. Я верую, что над всем есть живой Бог. И тогда вам будет понятно, что написано дальше. А ведь дальше написаны вещи, вполне сегодня правильно оцениваемые. Небо и земля в древнем представлении — это не просто наши небо и земля, об этих небе и земле будет говорится позже, небо и земля — это представление о духовном и материальном мире. Сказать, что Бог сотворил небо и землю, —  значит сказать, что Бог сотворил всё на свете, видимое и невидимое, то есть мир духовный и мир физический. Какую же оценку дает автор, видя таинственным образом эту картину первых моментов? Он же не современный человек, он не может описать это в научных категориях. Но он видит одну очень важную вещь — земля была безвидна и пуста, то есть первый только что созданный космос был не совершенен, не устроен, безвиден, некрасив, не оформлен. 

Более того, автор открывает какую-то странную, страшную тайну, о которой мы сейчас еще ничего говорить не будем. Он говорит о том, что в этом создаваемом Богом мире или где-то рядом с ним образовалась бездна, и над этой бездной была тьма. Здесь стоит слово «тиамат», что возвращает нас к древневавилонским преданиям о богине хаоса. Тут присутствует тот самый хаос, бездна. И есть тьма над бездной, то есть тьма хаоса. Но автору это не страшно: над всем Бог, и доказательством этого являются последние слова — Дух Божий носился над водою. Как бы лучше перевести эту древнееврейскую фразу? Дух Божий украшал, или оформлял, или благоукрашал, или наполнял устройством и красотой древнюю первоматерию. Дальше будет легче. Самое главное, что мы видим из первого текста, — несмотря на то что над всем Бог, в создаваемом мире многое несовершенно. Есть тьма, есть неустроенность, есть даже некая страшная бездна, но надежду всему дает то, что Дух Божий не оставляет созданный мир, он его благоукрашает.

По сути, здесь разговор идет о том, что автор рассматривает первоначальный хаос не как основу бытия, а как издержку, как то, что возникает из-за того, что Бог вообще задумал сотворить мир. Дело это нелегкое, и как только Бог из небытия, из ничего создает реальные компоненты будущего мира, рядом с этим бытием возникает какая-то таинственная бездна, бездна хаоса. Это скупые слова, но именно в них толкователи будущих времен, а позже и отцы Церкви, видели скрытое указание на ту вселенскую и страшную духовную катастрофу, которая произошла на нулевом этапе сотворения мира.

До нас эта катастрофа дошла в уже обработанном рассказе о грехопадении Люцифера, светоносного ангела. Мы не знаем, конечно, до конца, что за этим стоит, но знаем, что в духовном мире, который создал Бог, произошла катастрофа. Причину этой катастрофы мы попытаемся позже понять, но наличие бездны, наличие хаоса, наличие неустроенности, а позже наличие змия в том саду, где поместил Бог Адама и Еву, первых людей, говорит о том, что в мире, который создавал Бог, особенно к тому времени, когда в нем появились люди, далеко не всё было благополучно.

Рай (вам не надо представлять себе первый мир как рай, рай, о котором будет говорится позже) — это маленький, специально защищенный Богом кусочек, вокруг которого страшный и враждебный человеку бушующий мир, а по краям его бездна. Это можно было бы даже нарисовать — маленький выделенный квадрат,  в котором существует первый человек, человек первой расы, и вокруг него не преображенный, а лишь только строящийся мир, природа. За пределом этого мира находится страшная бездна, более того, из поведения этой бездны — дьявола мы узнаем, что она олицетворяет те силы космоса, которые пытаются мир обратно вовлечь в состояние небытия.

Мы видим, как явно с первых же строчек прослеживается следующая мысль: если бы Дух Божий не носился над этой водой, если бы он не благоукрашал вселенную, если бы Бог не занимался созданным им миром, то вселенная эта обратно вернулась бы в небытие, в ту самую бездну. И наличие бездны в самых первых словах о сотворении мира говорит нам о том, что Бог предупреждает нас, что в спину существующему и по сей день миру всегда дышит дыхание небытия, дыхание этой бездны. Если человечество уходит от Бога, отказывается от даров и благодатного воздействия Духа Божьего, оно устремляется к бездне, к хаосу, к небытию.

Дальше описывается творение мира. Оно разбито на шесть периодов, которые называются в аллегорическом смысле днями — первый день, второй день, третий день и так далее, всего шесть дней творения. День Господень — это определенное библейское понятие. Один день у Господа как тысяча лет, говорится в одном из псалмов. То есть день — это не наши географические сутки, день — это определенный огромный этап, это день Божий, то есть знак Его присутствия в этом мире. Все дни, которые описывает первая глава, строятся по определенному принципу. Говорится: «И сказал Бог», потом да будет то-то и то-то, потом то, что Он сказал, начинает делаться. По окончании Бог видит, что это хорошо. Так строятся почти все дни. Таким образом, механизм творения Богом описан следующим образом — Бог произносит свое слово: сказал Бог, произнес слово. Слово это обладает огромным энергетическим потенциалом и заставляет определенные природные явления действовать. Свет, тьма, вода, земля, суша, растения, животные — всё приводится в действие, одно из другого возникает. В конце каждого глобального этапа Бог оценивает и одобряет. То есть подходит, годится. Для чего — пока неизвестно, просто хорошо, нужно. 

Итак, получается, что в первый творческий период, в период творения, в первый день ничего такого уж привычного нам физического не происходит, в первый день Бог творит свет. Когда мы читаем об этом —  «И сказал Бог: да будет свет. И стал свет. И увидел Бог свет, что он хорош, и отделил Бог свет от тьмы. И назвал Бог свет днем, а тьму ночью». Мы, зная, что о небесных светилах будет говориться гораздо позже, а именно в четвертый день, начинаем понимать, что речь идет не о солнечном свете, не о физическом свете, а вообще о свете как принципе бытия. Там, где во вселенной есть Бог, — это проявляется как свет, вначале духовный, потом материальный. Здесь звучит древнейшая мысль  — присутствие Божье в темной вселенной осознается как приобщение к лучам света. Мы до сих пор называем Божью благодать светом Божьим. Свет Христов освящает всех. Отсюда возьмут свое начало такие понятия, как святость. Кто такой святой человек? Это человек, который пронизан Божественным светом. Там, где Бога нет, во вселенной тьма, тьма космоса, которую древний человек, наверное, не особенно представлял. Она символизирует ту тьму, которая ожидает человека, если он будет без Бога. Тьма космоса — это еще не небытие. Это лишь намек на небытие, но в этой тьме в общем-то света Божьего мало. А там, где появляется реальное Божье присутствие, оно, прежде всего, осознается как свет. Вот почему в первый период говорится о том, что был создан свет, хотя современные ученые придают этому тексту более практический смысл и считают, что прежде чем возникли определенные светила, возникли источники света, световые энергии, световые кванты и так далее и так далее. Сейчас эти вещи серьезно обсуждаются. То есть действительно обсуждается вопрос, что свет как энергия и свет как частица мог возникнуть гораздо раньше, чем современные известные нам светила, в том числе солнце. Но это сейчас не самое важное. 

Во второй день говорится о тверди небесной. Что же это такое, твердь небесная? Небесная твердь — это, вообще говоря, слово позднее, греческое. В библейском оригинале стоит не твердь небесная, а слово, которое трудно было бы перевести напрямую на русский язык, а синоним звучит как шатер. «И сказал Бог: да будет шатер посреди воды, и да отделяет он воду от воды». Твердь небесная — это атмосфера, которая отделяет воды космоса от вод земных, то есть стихию космоса от стихии внутри земли. В каком-то смысле греки тоже правы, хотя они имели в виду совсем другое, рассказывая о тверди, но сегодня, зная об атмосфере, мы могли бы ее назвать твердью совсем в другом смысле. Ведь именно атмосфера — это тот уникальный защитный слой, который, будь он чуть тоньше или чуть толще, никогда бы не смог позволить организоваться биологической жизни на Земле. 

В каком-то смысле мы можем и сегодня согласиться, что атмосфера, отделяющая как бы первоводы, то есть первостихию космоса, от стихий земных — это твердь, то есть это достаточно твердая защитная оболочка, которую создал Бог для того, чтобы на земле возникла жизнь. Третий творческий период, третий день проходит уже на земле, речь идет не о космосе. На земле происходит отделение вод от суши, выделяется в Мировом океане суша, прекращается конденсация паров и появляются первые растения.

Третий творческий период посвящен флоре, которая возникает на суше. Здесь три основных вида растений, языком того времени: зелень, трава, сеющая семя, и дерево плодовитое, приносящее по роду своему плод. Древняя градация флоры.

Четвертый период посвящен созданию небесных светил. Как будто бы полемизируя или споря с теми древними культами, где поклонялись солнцу, луне и звездам как божествам, древний автор текста Книги Бытия говорит о том, что Бог в четвертый творческий день создал светило. «Для отделения дня от ночи, и для знамений, и времен, и дней, и годов; и да будут они светильниками на тверди небесной, чтобы светить на землю». Для Бога солнце, луна и звезды — это просто лампочки, которые он зажигает в небесной вселенной, а не какие-то божества. У них есть утилитарное назначение: светить, греть, отсчитывать время и, кроме того, как мы видим, через них иногда могут людям даваться знамения. И не считается неблагочестивым, если христианин в каком-нибудь природном явлении, например в солнечном затмении или в буре, увидит некий знак Божий, хотя это и не обязательно. А вот слушать астрологический прогноз для христианина недопустимо, потому что, согласно четвертому дню творения, не человек создан для светил, а светила созданы для услужения человеку.

Пятый день ознаменован тем, что были созданы животные, рыбы, птицы и пресмыкающиеся. Здесь Бог впервые не только произносит слово, как это было до сих пор, а еще дает этому животному миру некое подобие заповеди. После того, как увидел, что это хорошо, «...благословил их Бог, говоря: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте воды в морях, и птицы да размножаются на земле». 

Каждый день заканчивается словами: «И был вечер, и было утро: день первый... день второй... день третий...» и так далее. Это тоже очень интересно. Вот такая концовка — и был вечер, и было утро. То есть весь процесс творения как бы из тьмы выходит к свету, с вечера к утру, с ночи в свет. Сегодня нам об этом напоминает наш церковный счет. Как вы знаете, у нас любой церковный день начинается накануне с вечера, вечер с пяти часов до дня следующего. Это идет с глубокой древности, счет с вечера до утра — так считаются сутки, то есть из тьмы к свету, из небытия в бытие, отсюда такой порядок: вечер — утро. Только что описанным животным дается благословение на размножение, воспроизводство и заполнение земли. Обычная природная жизнь. 

Богословы расходятся относительно того, знали ли смерть первые животные на земле. У нас есть все основания считать, что, скорее всего, вне рая, пока не было рая, или за его пределами животные не только плодились и размножались, но они еще и умирали. Животные обладают смертной душой, то есть душой временной, она поселяется на время и потом оставляет их. 

Для того чтобы понять, чем отличается душа животного от души человеческой, нам надо понять, чем же человек отличается вообще, тогда станет ясно, почему мы имеем право говорить о том, что душа человека бессмертна, а вот душа животного — это смертная душа. Она обладает другими качествами, она предназначена только для жизни, воспроизводства, размножения на земле и заполнения земли.

Шестой творческий день очень сложен. Этот день разбит в принципе на два этапа. На первом этапе шестого дня, по повелению Божью, появляются звери. Мы бы сейчас сказали — млекопитающие. Появляется скот и некоторая часть пресмыкающихся, которые здесь названы гадами. Эти животные, так же как и в пятый день, получают благословение на то, чтобы плодиться, размножаться и заполнять землю. Почему в шестой день опять творятся животные? Почему здесь опять говорится о животных? Я только пока скажу, что в этот же шестой день появляется человек. Но человек-то создается по совершенно иному принципу. Давайте это прочитаем: «И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему, по подобию Нашему; и да владычествуют они над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над скотом, и над всею землею, и над всеми гадами, пресмыкающимися по земле. И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их. И благословил их Бог, и сказал им Бог: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю, и обладайте ею, и владычествуйте над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над всяким животным, пресмыкающимся по земле. И сказал Бог: вот, Я дал вам всякую траву сеющую семя, какая есть на всей земле, и всякое дерево, у которого плод древесный, сеющий семя: вам сие будет в пищу». Когда Бог это всё создал в шестой день, то увидел, что «хорошо весьма». И если мы еще несколько предложений пропустим, то во второй главе прочитаем: «И создал Господь Бог человека из праха земного, и вдунул в лице его дыхание жизни, и стал человек душею живою». 

Как видите, появление человека на земле — это уникальное событие. Он вроде бы создан из тех же материалов, что и животные. Прах земной — это материя. Это то, что потом распадется, грубо говоря, — земля. Часто потом мы будем читать в Библии слова: «Ибо прах ты, и в прах возвратишься». То есть из земли пришел и в землю отойдешь. Человек из земли взят не в прямом, материальном смысле, для его создания употреблено особое действие Божие. Смотрите, как это происходит: Бог в середине шестого дня Сам себе говорит: «Сотворим человека».

Механизм создания человека таков: берется смертная, материальная основа, и тут Бог делает потрясающую вещь, чего Он не делал ни с животными, ни с растениями, ни со светилами — Он вдувает в человека Свое дыхание, Свой Дух. А о человеке сказано, что, в отличие от всей остальной природы, человек мыслится не по слову Божию, не по приказу и не по повелению, а по образу и подобию. Отсюда уже возникают первые расхождения в заповедях. Если животным было дано плодиться, размножаться и заполнять, то человеку еще и властвовать, владычествовать над тем, что уже создано до него. Итак, обратим внимание на существенные моменты, о которых начинаем только сейчас говорить: Бог сотворил из природного материала человека и вдунул в него Свой Дух. Не уточняем сейчас, каким был сей природный материал, он смертный сам по себе, но стал душой живою, то есть стал жить после того, как вдунул Бог в человека Дух Свой. 

Что Бог создал человека по своему образу, пока что коротко скажу: человек несет отображение некоторых Божиих свойств, в отличие от всего остального. И в первых заповедях, среди которых, кстати, вкушение человеком лишь растительной, не животной пищи, мы видим явное отличие — человеку дана заповедь воспроизводства, то есть плодитесь и размножайтесь, также заполняйте землю, как и животные, но при этом дано существенное указание: вы ими и всем остальным до вас созданным будете владеть. Это говорит нам уже в первом приближении о том, что создание человека на земле было уникальным событием, качественным скачком во всем происхождении природного мира.