Пророк Иезекииль — Краткий конспект

Новозаветному мировоззрению время от времени необходимо делать ветхозаветную прививку. Нам надо научиться еврейскому напряженному ощущению Бога.

Если Исаию в большей степени волновала судьба людей (что с ними делать? Когда они вернутся? Как это будет?), то внимание Иезекииля больше обращено именно к храму. Он священник в изгнании. Его волнует, как так случилось, что погиб храм. Что будет потом? И поэтому его пророчества несколько необычны в сравнении с другими пророками. Он в Ветхом Завете первым начинает жанр апокалипсиса. Апокалипсис в переводе с греческого означает откровение. Вся Библия есть Откровение. Но конкретно апокалипсисами называются методы пророчеств или определенная разновидность пророческой книги.

Чем апокалипсис отличается от обычного пророчества? Апокалипсис — это пророчество, которое появляется в час страданий. Связано это, как правило, с мученичеством за веру, со страданием человека, переживающего несчастье. На основе совершившегося несчастья в фантастических формах пророк пытается разглядеть и возвестить пути Божии. Свершившееся страдание становится для него исходным материалом для видения того, что будет дальше. Но это видение он облекает в фантастические формы.

Иезекииль увидел устрашающих существ, тайны Божии. Черты Божественных явлений выражены образом четырех существ: льва, тельца, орла и человека.

В пророчествах Иезекииля называют сыном человеческим. Это пока не мессианские имена, это в переводе просто означало «сын человеческий».

«И когда Он говорил мне, вошел в меня дух и поставил меня на ноги мои, и я слышал Говорящего мне. И Он сказал мне: «сын человеческий! Я посылаю тебя к сынам Израилевым, к людям непокорным, которые возмутились против Меня; они и отцы их изменники предо Мною до сего самого дня. И эти сыны с огрубелым лицем и жестоким сердцем, — к ним Я посылаю тебя, и ты скажешь им: так говорит Господь Бог! Будут ли они слушать, или не будут, ибо они мятежный дом; но пусть знают, что был пророк среди них. А ты, сын человеческий, не бойся их и не бойся речей их, если они волчцами и тернами будут для тебя, и ты будешь жить у скорпионов,— не бойся речей их и не страшись лица их, ибо они мятежный дом; и говори им слова Мои, будут ли они слушать, или не будут, ибо они упрямы. Ты же, сын человеческий, слушай, что Я буду говорить тебе: не будь упрям, как этот мятежный дом; открой уста твои и съешь, что Я дам тебе». И увидел я, и вот рука простерта ко мне, и вот в ней — книжный свиток. И Он развернул его передо мною, и вот свиток исписан был внутри и снаружи, а написано на нем: «плач, и стон, и горе». И вот, в конце концов, по повелению Божию, Иезекииль этот список, на котором было написано: «Плач, и стон, и горе», съел. Это одно из символических, пророческих действий. Пропускание Божьего Откровения и всей исторической судьбы через себя, через своё нутро, через свое сердце. «...и я съел, и было в устах моих сладко, как мед». Эта тема потом в точности повторится в Апокалипсисе Иоанна Богослова.

В чем здесь дело? Съедает горькое, плачет в горе, а на устах сладко. Здесь речь идет о том, что истина Божья приносит сладость, а нутро страдает. Человек вместе со своим народом проходит через испытания, но он имеет это знание, он приобщился к Богу и страданиями выходит к Богу. Это очень важный символ: одновременно горькое и сладкое пророчество. "Дом Израилев не захочет слушать Меня, потому что весь дом Израилев с крепким лбом и жестоким сердцем". Пропускаю слова обличения, потому что они аналогичны всем остальным случаям.

Иногда попадаются главы, в которых рассказывается о будущем крушении Иерусалима, а есть глава, где рассказывается об уже случившемся исчезновении храма. Однажды, ещё до вавилонского пленения, пророк, в знак того, что скоро будет разрушен Иерусалим, лежал на левом боку триста девяносто дней, потом столько же на правом. Этот символический жест означал, что Израиль ленив, повержен и лежит, не хочет идти, не хочет предстоять.

В десятой главе Иезекииль рассказывает о том, что он видел однажды, как слава Господня двинулась и покинула храм Иерусалимский. «И отошла слава Господня от порога дома и стала над Херувимами. И подняли Херувимы крылья свои, и поднялись в глазах моих от земли; когда они уходили, то и колеса подле них; и стали у входа в восточные врата дома Господня, и слава Бога Израилева вверху над ними». И они ушли в сторону, которая была пред лицом мира.

В двенадцатой главе Иезекииль рассказывает евреям о причине падения Иерусалима. Обычно пророки любили сравнивать Иерусалим с неверной женой, с блудницей, Иезекииль поступает точно так же. В шестнадцатой главе он дает Израилю ещё одно хлесткое имя — называет его найдёнышем.

Бог в сознании Иезекииля выступает как нелицеприятный судья.

Апокалипсис Нового Завета — книга по духу христианская, но по букве она может отражать ветхо-заветные мотивы, которые нам приходится толковать в христианском мотиве. Книга Апокалипсис очень непростая. 

Апокалипсис долгое время не хотели включать в Ветхий Завет. Он может смутить читателя, потому что не всё соответствует христианской доктрине по форме, хотя всё соответствует по духу. По форме же не всё понятно, потому что это целый пророческий жанр. По сути дела «мщение святых».

Что такое мщение святых? Это не мщение в нашем представлении, не месть или злоба. В данном случае, говоря о мщении, мы не можем не вспомнить слова, когда Господь говорит «Мне отмщение, Я воздам». Но в то же самое время это понятие о последнем Божием воздаянии, представление о том, что Господь ради нас был распят. И потому это мщение оказывается не местью в человеческом смысле слова, а каким-то последним справедливым результатом. Мщение Божие — не наше мщение, это уже и не мщение вовсе, а нечто совсем другое.

Мщение – это равновесие. Стремление, чтобы было всё по правде. Отомстить — значит вернуть правду, вернуть попранное равновесие, вернуть попранную правду Божию. Но святые мученики молятся и о заблудших, и о грешных. Сам Господь, восходя на крест, молился о прощении своих распинателей. Поэтому слова о ярости святых просто ветхозаветная форма.

Иезекииль много говорит о том, что старый храм больше не пригоден для служения Богу, что слава Господня выходит из него. В последних главах он начинает говорить об устройстве нового храма, в который потом, по его пророчеству, вернется слава Господня.

Кстати, это место было пророчеством о Богородице. Через Нее прошёл Господь.

Четко обозначена причина, по которой разрушен храм, — в нем нет славы Господней. Бога больше в нем нет. Однако придет час — и Он вернется, слава Божия вернется в Иерусалим.

На небесах Бога есть некая модель храма. Она состоит из святого святых и святилища, там происходит вечное богослужение.

Главная идея заключается в том, что храм в Израиле восстановится, потому что на небесах он есть всегда. Самое главное — это небесный Иерусалим. Иезекииль в каком-то смысле приближается именно к евангельскому представлению о том, что есть храм нерукотворный из ран, то есть из Тела Христова. Храм, который разрушается и в третий день созидается. В храме небесном вечно присутствует Бог.

Иезекииль первый в Библии говорит о возможности воскресения. Эта идея раньше Израиль не волновала.

До пятого века в Израиле не укоренилась вера в воскресение, не говоря уже о воскресении в новопреображенном теле. Многие исследователи склонны полагать, что это учение о воскресении и загробном воздаянии влилось в израильскую Библию именно после вавилонского плена.

Ветхий Завет, не преображенный пророками, есть чистая Тора.

В кальвинизме огромное значение имело высказанное Августином учение о предопределении. Считалось, что судьба человека заранее предопределена либо к вечной погибели, либо к вечному спасению. Есть четкие критерии. Если ты благоуспешен на земле, значит, ты Богом предопределен к вечной жизни, Он тебе помогает. Если ты на земле такой потерянный, это знак твоей отверженности.

Эта мысль пробудила желание человека доказать себе и окружающим, что он предопределен Богом для лучшей участи. Для этого надо упорнее трудиться, больше зарабатывать. К благополучию на земле надо стремиться, ибо оно есть свидетельство того, что ты благословлен.

В Ветхом Завете нельзя кого-то обманывать или нельзя быть немилосердным, нельзя не простить своего раба, не отпустить его и так далее. Это относится к единоплеменникам. Поэтому там была очень четкая религиозная доктрина, не столько национальная, сколько религиозная.

Апостол Павел говорит: «Всегда радуйтесь». Добавляя: «Непрестанно молитесь». Но разве можно фразу апостола Павла «всегда радуйтесь» понимать так, что отныне давайте все водить хороводы и петь? Апостол Павел произносил эту фразу, находясь в довольно тяжелых условиях.

Иисус Христос пострадал потому, что иначе этот путь пройти невозможно. Другое дело, что Его победа над страданием сделала всё, но она не отменила страдание как форму нашего существования в этой павшей среде.

Пока мы живем внутри мира, пока мы погружены в свои страсти, мы не ощущаем этого так сильно. Но как только мы делаем первые шаги к Богу, мы начинаем чувствовать сопротивление окружающей среды. Мир как будто хочет удержать нас. Мир, ещё раз повторяю, не в земном, а в эстетическом смысле слова. И мы начинаем это чувствовать. Чем больше мы делаем шагов к Богу, тем больше начинаем ощущать сопротивление мира. К Богу сложнее вырваться тому человеку, который был в лапах дьявола. Идет сопротивление, идет страшная борьба. Отсюда появилась жажда Святой Руси. Непонятный, недостижимый идеал. Человек находил утешение в будущем своего народа.

Если человек страдает, он глубже обретает Бога. Почему и говорили о богоносной Руси. Россия без Неба ничего не стоит.

Народ может не читать Евангелие, но тот, кто все-таки говорит о Небе, чувствует Дух, а тот, кто не чувствует, это уже безбожный человек.

Никогда не будет жизни на одном страдании. И веры на одном страдании не будет. Ведь страдание стремится к вере, находит утешение — и уже перестает быть страданием. Несмотря на общечеловеческие моменты страдания, христианин все-таки свою веру выстрадал, и уже страдает не в этом смысле, в переносном. Настоящий христианин не столько страдает, сколько сострадает. Господь сказал: носите тяготы друг друга, так исполните закон Христов.