Пророк Даниил. Краткий конспект

Жанр пророческой книги — возвещение воли Божией. Пророчество — это не предсказание. Первая особенность Апокалипсиса заключалась в том, что фоном должен быть кризисный период истории, мученичество, например. Так, книга пророка Даниила вызвана мученичеством за веру. (Мы знаем о христианских мучениках то, что они кровью своей свидетельствовали о Воскресении Христовом. Но, оказывается, уже за два века до пришествия Христова в Израиле появились мученики за веру.) 

Вторая особенность Апокалипсиса заключается в том, что там всё соотнесено с приближающимся концом. Конец земной истории предвещал грядущий суд, грядущее завершение. В Апокалипсисе апостола Иоанна Богослова важно то, что в конце грядет Христос. То же самое и здесь: не важно, сколько времени продлится кризис, суд уже совершается, уже идет Судный день.  

Третья особенность Апокалипсиса — его своеобразная шифровка, фантастические элементы. Например, четыре животных у пророка Иезекииля. Эти фантастические элементы призваны зашифровать или гиперболизировать весь процесс. Иезекииль видит льва, тельца, орла и человека. Он провидит будущее и видит ясно там человека. Он видит, что какая-то тайна Божия, таинственный Божественный механизм может быть выражен четырьмя перечисленными существами. Только потом мы поймем, что человек там был изображен не случайно, ибо Бог стал человеком и человек вошел в тайну Божественную. Воскресшее тело Христово вошло внутрь Божественной Троичной жизни. Воскресшее Тело Христа, а вместе с этим и обычный человек, приобщаясь к Христу, входит в Божественную жизнь. Черты служения Христа символически переданы этими животными. Христос—Царь, Христос—Жертва, закланный Агнец или закланный Телец, Христос—Человек, Христос—Бог.

Символы в Апокалипсисе становятся универсальными, они показывают суть подобных явлений. Другими словами, это универсальные схемы развития событий. Так было при императоре Домициане, когда писался Апокалипсис Иоанна Богослова, это было при Нероне и прочих правителях. Таким образом, жанр апокалипсиса был вызван условиями мученичества за веру. Также это жанр пророческий. Через определенные фантастические элементы зашифровываются универсальные символы.

Даниила и его друзей мы застаем исповедниками веры. Вспомним историю с забытым сном царя Навуходоносора. Царь под угрозой смертной казни требовал от своих мудрецов не того, чтобы они расшифровали его сон, а, прежде всего, того, чтобы они вспомнили, что именно ему снилось. Навуходоносор был ошарашен этим сном. Он помнил только то, что этот сон его потряс. Он означал что-то очень важное. Вот такая беда с Навуходоносором. А юноши находились среди пленных евреев в Вавилоне. Есть здесь некая параллель с Иосифом, который тоже сидел в темнице в Египте... Даниил, помолившись Богу (не для того, чтобы быть магом, открывающим сны, а для того, чтобы в итоге открыть пути Божии), открывает Навуходоносору его сон. В конце концов царь восславил Бога Даниила. Автор говорит, что царь упал на лицо свое и поклонился Даниилу и восславил Бога Даниила. Но, может быть, он обрадовался тому, что еще будет править и его царство будет золотым? Хотя та же книга Даниила рассказывает, что не всегда Навуходоносор столь ясно понимал откровения Божии. Были периоды, когда он, наученный царедворцами, ввергал их то в огненную печь, то в ров со львами. И каждый раз и Даниил, и друзья его, с молитвой обращавшиеся к Богу, выходили невредимыми из этих испытаний и казней. Эти случаи так же, как и предыдущие соответствующие случаи, до сих пор воспеваются в нашем богослужении как примеры того, что с Божией помощью человек выйдет из любых испытаний.

Обратимся снова к этому видению, к этому сну. На самом деле его смысл несколько шире. Если мы вспомним представление иных народов о том, что происходит с миром, например индийские представления, древнегреческие и т. д., то есть те, которые мы называем внебиблейскими представлениями, то в них дана общая картина судеб мира. Такая картина была у человечества: золотой век, затем серебряный, затем медный, затем железный и т. д. и т. д. Многие религиозные системы видят наш мир как мир, постепенно стремящийся к пропасти и упадку. Наш мир сам по себе обреченно скатывается в небытие.

Однажды это всё как ненужное будет отметено для того, чтобы настоящее царство Божие было бы воздвигнуто на этом месте. Автор, вопреки историческому регрессу человечества, видит и утверждает победу Божьего царства. Навуходоносор далеко не всегда так это понимал и, может быть, он поверил в то, что сказал ему Даниил (ты — золотая голова). Во всяком случае он не заметил тот момент, когда тяжело заболел. И только перед своей смертью пришел в сознание. До этого он находился в состоянии умопомешательства, представляя себя быком. Но, собственно говоря, этот момент не имеет большого значения для духовного смысла этой книги.

В седьмой главе мы сталкиваемся с важнейшими видениями пророка Даниила. Эти видения были уже при персидском царе Валтасаре, который, кстати, в книге пророка Даниила назван от Бога посланным царем. В связи с тем, что тот отпустил евреев домой, в Иерусалим.

Итак, в первом своем видении Даниил наблюдает смену зверей. Звери символизируют зверскую сущность режимов правления. В Ветхом Завете есть два этих образа. Либо имя Божие написано на стенах города — и тогда это Божий город, либо это зверства, то есть это образ безбожного человека. Человек безбожный и есть зверь.

Если цивилизация живет безбожно, то она и по духу несет в себе некий зверский образ, который символизируется видениями Даниила. Кстати, есть икона преподобного Андрея Рублева, которая изображает этих четырех апокалипсических зверей пророка Даниила. Но, в отличие от описания пророка Иезекииля, эти звери означают какую-то внутреннюю тайну Божию и являются по сути продолжением рассказа о видениях царя Навуходоносора. Это четыре цивилизации, которые, по мысли автора, сменяют друг друга: Вавилон, Персия, Греция и Рим. Эти цивилизации не несут с собой ничего Божественного. Они зверские по духу.

Дальше Даниил видит, что поставлены престолы и воссел Ветхий днями. Одеяние на Нем было бело как снег, престол Его как пламя огня, колеса Его — пылающий огонь, огненная река выходила и проходила перед Ним, тысячи и тысяч служили Ему, судьи сели и раскрылись книги. Даниил видит, что когда одна цивилизация сменяет другую, когда приходит самое страшное испытание, самый страшный зверь, самая страшная тирания, — это означает, что наступают последние дни и начинается уже суд Божий. Раскрываются книги, а на престоле восседает Ветхий днями.

Словосочетание «Ветхий днями» означает вечный или более ветхий, чем дни. То есть Вечный Бог. «Видел я тогда, что за изречение высокомерных слов, какие говорил рог, зверь был убит в глазах моих, и тело его сокрушено и предано на сожжение огню. И у прочих зверей отнята власть их, и продолжение жизни дано им только на время и на срок. Видел я в ночных видениях, вот, с облаками небесными шел как бы Сын человеческий, дошел до Ветхого днями и подведен был к Нему. И Ему дана власть, слава и царство, чтобы все народы, племена и языки служили Ему; владычество Его – владычество вечное, которое не прейдет, и царство Его не разрушится».

Можно говорить о том, что у пророков мы встречаем двузначный образ Мессии. С одной стороны Мессия — это Царь, грядущий в силе и славе. С другой стороны — униженный, смиренный проповедник и униженный отрок, распятый, пронзенный слуга Господень. Эта двузначность образа Мессии у самих пророков Ветхого Завета была прообразом двух сторон главного нерва Евангелия — Креста и Воскресения, Спаситель Распятый и Спаситель Воскресший. Вот в чем была тайна этой двузначности.

Но и Даниил, и Иезекииль видят человека в глубинах Божиих. Что видит Иезекииль? Человечность Божию. Что видит Даниил? Бога человечества, Спасителя. Спаситель как человек, он здесь еще не родившийся.

Такое впечатление, что в Апокалипсисе Иоанна Богослова — тот самый Сын Человеческий, который во времена видений пророка Даниила получил от Бога благословение на свое мессианское служение, пришел на землю в срок, о котором мы сейчас будем говорить.

Даниил пишет, что Он пришел на землю, совершил свое служение, умер за людей, воскрес, явив одновременно не только другие свои ипостаси, но и ипостась первосвященника. Вот он уже победил, он уже в священническом одеянии и восходит обратно как победивший, и возвращается царство.

Но здесь мы уже не видим Сына Человеческого и Ветхого днями. Они слились в один образ. Он одновременно и Господь Вседержитель, первый и последний, живый, а живым называли Бога Израиля и только, живый мертв был, через смерть прошел и ожил, и теперь уже вовеки жив.

В Апокалипсисе Иоанна Богослова видим, что Христос исполняет порученное и входит в преображенном теле в Божественную жизнь. Для Иоанна Богослова Христос Бог, Он же Мессия, Он же Человек, Человек с большой буквы, новый Человек, вошедший в Царствие Божие. Христос еще раньше в Евангелии говорит: «Пойду, и у Отца Моего уготовлю место вам».

Надо сказать, что когда Иоанн Богослов писал свой Апокалипсис, его видение грядущих бед определялось не только видением ситуации в различных церквах, с которыми он уже столкнулся как пресвитер или как основатель многих малазийских церквей. Он, описывая различные беды, глады, моры и землетрясения, наверняка имел в виду три вещи, которые поразили христиан. Во-первых, это, конечно же, разрушение иерусалимского храма. На этот раз он был разрушен до конца, и иудеи были на много веков выселены. Земля обетованная в прямом смысле перестала существовать. Это очень яркий момент.

Второй момент — мученичество христиан.

Ко времени Иоанна Богослова массовые мученичества христиан за веру уже были частой практикой (начиная с Нерона).

И третий момент. Наверное, это была одна из глобальнейших катастроф того времени — извержение Везувия. И вот эти три момента, то есть природная катастрофа, разрушение храма и мученичество за веру, наверняка послужили фоном для видения этих грядущих бедствий, которые потом будут описаны как черты апокалипсических времен.

Восстанет народ на народ, царство на царство. Разрушены будут храмы и т. д. Даниил тоже это видит, видит, что будет разрушен храм. Видит мученичество.

Вообще говоря, очень интересно, как соотносится написание книг Ветхого Завета с конкретными событиями, которые происходили в Израиле в тот момент. Так, например, мы читаем о пророке Данииле и вспоминаем время вавилонского пленения, а затем возвращение при персидских царях в Иерусалим.

Некоторые исследователи полагают, что богатые люди остались в Вавилоне. Они не возвратились в Иерусалим. Считалось, что в Иерусалим пошли бедные люди. А для того чтобы из уже обустроенной жизни прийти обратно в пустынное место и начать там строить всё сначала, нужно рвение, нужен определенный ригоризм.

Повелев строить храм, повелев разводиться со своими нееврейскими женами, в общем, требуя достаточно жестко национальной чистоты и замкнутости, Ездра пытался вернуться к временам пророка Моисея, чтобы воспитать народ в законе. В каком-то смысле это принесло плоды, потому что хоть и не такой, но все-таки храм иерусалимский был построен, хотя все свидетельствовали в то время, что это все-таки не то. Не то что тот храм. Этот храм был жалким подобием того.

Можно было требовать дисциплины, можно было какое-то время апеллировать к жажде духовно-национального возрождения, но образованные духовно иудеи не могли жить и действовать так, как будто они никогда не слышали слов всех великих и малых пророков Израиля. А пророки Израиля, как мы видим, перевернули учение Ветхого Завета. Они не просто его углубили, они его совершенно перевернули, то есть они его максимально приблизили к новозаветному учению.

Как, например, можно было всерьез думать о вечных стенах и о градах, когда пророки говорили о том, что наступает время, когда через Израиль все народы придут к Богу, когда Бог окажется Богом не только Израиля, но и Богом других народов, в том числе и тех, которые были враждебны Израилю? Как можно было продолжать говорить о законе в полном смысле этого слова, когда уже книги мудрых Израиля воспитывали больше, чем давал закон? Какой закон может, например, научить мудро, правильно и благородно поступать? Он может только запретить грешить, научить чувствовать Бога. Но он не может открыть человеку всю глубину жизни и добродеяния.

В Ветхом Завете есть три небольшие книги: две канонические — Книга Руфь и Книга Есфирь — и одна неканоническая — Книга Юдифь. Они носят женские имена, посвящены женщинам. Посвящены вере женщин и их подвигу. Подвиг их разный. Юдифь исповедует свою веру, защищает свой народ. Руфь просто идет за Богом Авраама, Исаака, Иакова и Моисея. Есфирь вообще совершает на свой страх и риск героический поступок, достаточно жестокий, но понятный в реалиях Ветхого Завета.

Она пробирается в стан к Олоферну, военачальнику осадивших Иерусалим войск, притворяется полюбившей его и предавшей Иерусалим. И когда усыплена его бдительность, они готовятся назавтра спокойно войти в Иерусалим через лаз, который она им покажет. Ночью она ему пьяному отрезает голову, проходит через спящий патруль и показывает голову уже внутри Иерусалима. Увидев своего обезглавленного военачальника, войско смешивается, а в этот момент на него нападают израильтяне — и прогоняют его.

Женщине в Ветхом Завете тоже уделено огромное внимание. Это не случайно. Евангелист Матфей в генеалогию Спасителя вводит трех женщин: Раав, Руфь и Фамарь. В родословной Спасителя женщины упоминаются всего три раза. Руфь, потому что она была иноплеменницей, и Господь не гнушается ее видеть в числе своих предков. Раав, потому что она также была иноплеменницей, к тому же еще и блудницей, и она открыла ворота войскам Иисуса Навина. И Фамарь, которая тоже совершила грех. Она была израильтянкой, но была и грешницей и тем не менее тоже вошла в родословную.

Отцы Церкви полагают, что Матфей специально показал с одной стороны иноплеменницу, с другой стороны грешницу, с третьей стороны соплеменницу, но блудницу — все они входят в родословную Спасителя, чтобы показать, что Спаситель пришел на землю спасать именно грешных, именно грешных призвать к покаянию. Как человек Он рождается в грешном роде.