Пророк Исаия

Я бы хотел сегодня рассмотреть с вами Книгу Исаии. Книга эта очень непростая. Мы рассмотрим ее в целом. Дело в том, что, как и любая книга Библии, особенно Ветхого Завета, Книга пророка Исаии содержит различные элементы редактирования и переписывания. Она отличается тем, что не просто имеет более поздние добавления или же редактирование, в том числе при канонизировании ее в V веке. Книга состоит из двух частей. Эти части настолько различны и по интонации, и по смыслу, и по образам, и по языку, и по языковым формам, соответствующим разному времени, что сегодня большинство библеистов считают, что книга эта состоит из двух частей, отстоящих друг от друга примерно на сто пятьдесят лет. То есть первая часть принадлежит пророку Исаии, жившему в Иерусалиме в конце VIII — начале VII века, а кому принадлежит вторая часть, мы поговорим чуть позже. 

В библеистике вторая часть Книги пророка Исаии называется Второисаия, или Книга второго Исаии. Правда, некоторым не нравится сама мысль, что Книга пророка Исаии может состоять из двух частей. Поэтому иногда говорят о том, что нет, все-таки это был один Исаия. Говорят это не специалисты, а люди, которым просто кажется, что если мы вдруг увидим, что в Книге Исаии две части, то от этого потеряется ее богодухновенность. На самом деле вторая часть принципиально отличается от первой, и мы будем говорить о том пророке Исаии, который жил в Иерусалиме в конце VIII века.

Напомню два момента. Первый заключается в том, что вавилонский плен стал рубежом, относительно которого измерялась как жизнь того или иного пророка, так и исторические хроники. То есть то, что было до пленения вавилонского, то, что во время вавилонского пленения и то, что после него, — это действительно водораздел. На памяти пророка Исаии гибель Северного Израиля, захваченного ассирийскими войсками, уничтожение большого количества колен Израилевых, переселение их на север и растворение в других палестинских народах и народах Междуречья, заселение Северного Израиля совсем другими народами. 

Пророк Исаия свое призвание к пророческому служению описывает в шестой главе. Прежде чем описать свое призвание, он рассказывает о видении славы Божией, которое его посетило. Вы уже знаете, что у пророков неоднократно бывали видения, и они могли очень часто какие-то события или же изъявление воли Божией описывать как образы, посетившие их во время видений и сновидений. Исаия пишет в шестой главе следующее: «В год смерти царя Озии видел я Господа, сидящего на престоле высоком и превознесенном, и края риз Его наполняли весь храм». Неудивительно, что пророка Исаию посетило какое-то видение, после которого он описывает принципиальные изменения в своей жизни и свое призвание, потому что жизнь его в этом плане условно делится на две части. Сначала он жил при нескольких неблагочестивых царях, а потом ему повезло, и его самая активная часть пророческой деятельности пришлась на благочестивого царя Езекию, один из редких случаев в Израиле. 

После смерти царя Озии, с надеждой на то, что могут быть какие-то изменения в Израиле, Исаия описывает свое видение: «В год смерти царя Озии видел я Господа, сидящего на престоле высоком и превознесенном, и края риз Его наполняли весь храм. Вокруг Него стояли серафимы; у каждого из них по шести крыл; двумя закрывал каждый лицо свое, и двумя закрывал ноги свои, и двумя летал. И взывали они друг к другу, и говорили: свят, свят, свят Господь Саваоф! вся земля полна славы Его». Прочитанный фрагмент, начиная от серафимов, полностью повторяется в одной из молитв литургии святого Василия Великого, которая служится в Великий пост. Именно так эти слова звучат, и потом перед тем, как хор поет «свят, свят, свят Господь Саваоф» во время евхаристического канона. «И поколебались верхи врат от гласа восклицающих, и дом наполнился курениями. И сказал я: горе мне! погиб я! ибо я человек с нечистыми устами, и живу среди народа также с нечистыми устами, — и глаза мои видели царя, Господа Саваофа. Тогда прилетел ко мне один из серафимов, и в руке у него горящий уголь, который он взял клещами с жертвенника, и коснулся уст моих, и сказал: вот, это коснулось уст твоих, и беззаконие твое удалено от тебя, и грех твой очищен. И услышал я голос Господа, говорящего: кого Мне послать? и кто пойдет для Нас? И я сказал: вот я, пошли меня...» Что сказал чуть позже, к этому мы вернемся. Вот так описывает Исаия то, что с ним произошло. Прежде всего, мы обращаем внимание, конечно, на описание славы Божией. Это престол Господень. Самого Господа Исаия не видит, он видит только славу Божию, я обращаю на это внимание, потому что мы будем видеть, как эта идея постепенно развивалась. Не сказано, что Господь сидел за престолом, точнее, сказано, что сидел за престолом, но не описываются его черты, лишь описано, что есть Его слава. И вокруг, подчеркивая эту славу, летают серафимы. {8:28}

Исаия говорит как человек ветхозаветный, со знанием страха Божиего и чувством своего недостоинства, что он — человек с нечистыми устами и живет среди народа с нечистыми устами, то есть он как бы в какой-то степени ответствен за народ, среди которого живет. И вот глаза его видели Царя Господа Саваофа. 

Я вспомнил место из Корана, где Магомет хочет взглянуть, что там дальше, за этой славой — и его не допускают туда, говорят, что он не должен знать, что там в глубине. Глубины не видно, виден только свет, они взывают друг ко другу и говорят: «Свят, свят, свят Господь Саваоф! вся земля полна славы его». Из-за того, что серафимы трижды восклицали «свят, свят, свят...», и из-за того, что потом Господь скажет Исаии: «...кого Мне послать? и кто пойдет для Нас?», а это очень редкий случай, когда Бог о Себе в Библии говорит во множественном числе — не в единственном, а во множественном (в Коране постоянно говорится Мы, Нас, а в Библии это очень редко. Это только при сотворении мира. И еще есть несколько случаев здесь), в этом моменте святые отцы увидели некий прообраз троичности Бога. То есть уже здесь мы понимаем, что Бог в Себе Сам имеет некое сложное устроение и в нем есть некая категория множественности. Ангелы восклицают трижды «свят, свят, свят», как бы намекая на троичность. Но мы говорили, что троичность была до времени скрыта от иудеев, задача была противоположная: от язычества и многобожия увести их к единобожию. Интересно описание святости и славы Господней. Господь как бы окружен этой святостью и окружен славой. У нас есть более ранний пример — Моисей восходит на гору и разговаривает с Господом. Там гром гремит, молнии сверкают, а Сам Господь не виден. И когда Моисей спускается вниз, лицо его сияет так, что иудеи не могут на него взглянуть и просят его покрывалом покрыть лицо свое, ибо нестерпим тот свет. То есть Моисей общался с Богом и вышел из общения с Богом сияющий светом? 

Исаия тоже исповедует свое недостоинство и в то же время описывает свет Господень, святость. Поэтому православное понимание, которое максимальным образом выразилось в учении святителя Григория Паламы, на самом деле имеет не только христианское, но еще и ветхозаветное обоснование — я имею в виду ту формулу, которую можно считать в какой-то степени квинтэссенцией православного отношения к Богу. Бог непостижим в своей сущности, Он пронизывает весь мир Своими энергиями света, энергиями, как уже потом будет сказано в христианстве, любви. Некоторые отцы говорят, что Бог есть свет, Бог есть свет неприступный. Хотя в апофатическом богословии, наоборот, говорится, что в глубине Своей Бог есть тьма, Бог есть непостижимость. И эта тьма никогда не будет до конца понята, до конца постигнута, хотя может всегда постигаться. А как постигаться? {12:52} Через приобщение к свету духовному, нетварному, то есть несотворенному свету Божиему. Я об этом вспомнил, потому что основания для этого есть уже в Ветхом Завете. Господь окружен Своей славой, окружен святостью, и Исаия только потому и может видеть Господа и не сгореть и не умереть, потому что он способен прикоснуться или увидеть этот свет, эту святость. Эта святость есть для Исаии явление Господне. Свят Господь. Свет и святость даже в русском языке близкие по звучанию слова, и это не случайно, потому что в православном понимании как раз святость и есть постепенное проникновение или пронизывание духовным нетварным светом Божиим. Хотя первоначально в еврейском оригинале святость Божия, как вы уже должны знать, не есть наше понимание святости, а есть понимание святости как, выражаясь философским языком, трансцендентности, то есть неотмирности, отдельности. 

Я еще раз хочу на эту цепочку обратить внимание, так как она постоянно употребляется, упоминается и у пророков, и в некоторых книгах мудрых Израиля. Итак, среди слов, которыми характеризуется Бог, есть слово святость. То есть какой Бог? Бог — Он кто? Он Яхве. Да, это Его имя. Но у Бога есть другие названия: Элоах, Господь или Господь господей, Высший Господин, Яхве, Саваоф, Предводитель небесных воинств. В Книге Иова мы встречались еще с эпитетами — крепкий, сильный. И вот неоднократно мы сталкиваемся с этим странным, казалось бы, словом святой: святой Бог, Бог свят. Ну, может быть, просто в русском языке нет более точного слова. На самом деле речь идет не о святости как о совокупности добродетельных качеств. Представьте, что есть совсем другое значение у этого слова. Святость Божия — это Его неотмирность. 

Например, когда в Евангелии апостол скажет, что Бог есть Дух, то это не столько противопоставление духовности в смысле прозрачности и невидимости Бога материальности нашего мира, нет, это есть противопоставление духовности Бога и всей тварности мира духовной и материальной. {16:44} Не только материя мира, но и дух мира. Но мы знаем также, что этот святой, то есть непричастный, неотмирный Бог, тем не менее входит в этот мир, действует в этом мире. 

Как же тогда Ему удается при этом оставаться святым, что это значит, что Он святой, если Он все-таки действует в истории? И здесь возникает второй момент — Он непричастен злу. Это, в общем-то, догмат веры, в отличие от представления, что и зло от Бога. Даже Августин Блаженный высказал мысль, что Бог ответствен и за зло в этом мире. Правда, он видел в этом зле спасительное средство для человека. Но в любом случае для древнего еврея однозначно никакого отношения к смерти, к тьме, к злу Бог не имеет. Бог и познается в этом мире именно как Тот, кто благословляет жизнь, свет, добро и так далее. Зло к Богу не имеет отношения. 

Во-первых, Бог неотмирен, у него внутренне Своя жизнь, он внутри Себя имеет совершенно иную жизнь и, во-вторых, когда Он даже соприкасается, входит и действует в этом мире, Он не прикасается ни к какой скверне и ни к какому злу. Напомню: труп был скверной, смерть была скверной — к Богу это не имеет никакого отношения. Бог в делах тьмы никак не участвует. 

Кстати, в этом смысле вы понимаете, что схождение Христа в ад было развитием иудейского представления о том, что Бог, оказывается, может все-таки пройти через это, этого не было. Святость Божия могла переходить на народ Израиля, и тогда народ Израиля тоже назывался святым или, как мы уже говорили раньше, избранным Богом. Я раньше говорил об избранничестве Богом по-другому, а сейчас хочу об этом сказать именно в связи со святостью. 

Откуда пошел этот разговор, что он народ святой? Опять же, святой в древнееврейском смысле. Но здесь это понятие приобретает еще один оттенок. Что значит то, что народ свят? Это значит, что он, его судьба не похожа на судьбу всех остальных народов. Его задача в этом мире иная по отношению ко всем остальным, как иной Бог по отношению ко всему миру. {20:39} И в этом смысле о народе говорилось. Он взят в удел для определенных целей, хотя физически остается на том же месте, но ориентирован на принципиально другое. В этом смысле интересно, что только определенные израильтяне оказываются истинными израильтянами. Так, Господь в Евангелии говорит про Нафанаила. Вот истинный израильтянин, в котором нет лукавства. Истинный израильтянин — это понятие святой Израиля, святой израильтянин. Есть Святой Израиля с большой буквы — это Бог, и есть святой израильтянин, то есть человек, который целиком отдан Богу. 

В этом смысле свято всё. В законе святы начатки плодов, которые приносят Богу, святы первенцы, которых посвящают на храмовое служение, святы жертвенные животные. Это святое отдается Богу. Кусок мяса… Что здесь святого с обыденной точки зрения? Это отдано святой, то есть не похожей на обычное течение жизни, цели, иной цели, иному бытию. Кстати, именно в этом смысле и надо понимать понятие святой Руси, в этом смысле был святой Израиль. Напомню о том, что пророки, убедившись, что не получается из Израиля святого, стали говорить о святом остатке Израиля, то есть о небольшом количестве истинно Божиих людей, которые Богу служат. 

Дело в том, что Бог создал человека по образу Своему, не по подобию. Подобие, мы уже говорили, — это цель, это уже христианский разговор о подобии. Бог создал человека по образу своему, но каждый конкретный человек состоит из тварных вещей, из тварных моментов души, в душе тоже есть тварные моменты. Когда мы говорим, что Бог создал человека по образу своему, мы имеем в виду прежде всего то, что Он вложил в него некую потенциальную возможность жить иной жизнью, Он в него вложил потенцию иного неотмирного бытия. Да, очень соблазнительно было бы думать, что человек — это неотмирное бытие. Но он не должен улететь с планеты. Напротив, взрастив это неотмирное бытие Божие, Божественные дары, соединение с Богом, он в итоге должен на земле действовать, то есть он несет в себе это семя неотмирности, семя трансцендентности. {24:39}

Когда человек думает о смысле жизни, когда молится Богу, когда он перестает быть просто биологическим и даже мыслящим организмом, а ведет себя как духовная личность, разве нельзя сказать, что он ведет себя трансцендентно или, выражаясь нашим библейским языком, свято? Он в этот момент свят, неотмирен. В человеке есть Божественый образ. Молитва, к примеру, и есть приобщение к трансцендентному. Можно грубо представить, что этот образ Божий — лишь, так сказать, розетка. Да, в нас ответная часть, в которую надо вставить штепсель, для того чтобы пошел электрический ток. Это грубое представление. Встреча человека и Бога все-таки живая внутренняя встреча. Мы же говорим о Ветхом Завете, где еще не было этой встречи через Христа. В Ветхом Завете Христос еще не воплощенный, потому эта встреча оказывается неполноценной. Это, скорее, подступы к встрече.

Вторая часть пророка Исаии: приготовьте пути Ему. Он идет, только идет. Потому эта трансцендентность, потенция этой неотмирности или святости в первом значении есть в человеке. В Ветхом Завете это не только Моисей. Вот ангел Яхве. Что такое ангел Яхве? Многие святые отцы объясняют это понятие именно как Слово, пока невоплощенное, но уже действующее. Невоплощенный Логос. Дело в том, что ангел Яхве в этом значении, где он встречается в Ветхом Завете, не означает просто посланник Божий, как мы привыкли, что ангел — это вестник. Яхве — некий луч, пришедший из существа Бога. Гораздо больше это похоже на лучик, посланный из существа Божьего, который возвестил на человеческом языке то, что скрыто в глубинах Божьих. {27:49} 

Исаия говорит о том, что некому идти для Него, и Господь посылает именно Исаию. И тогда он идет, и Господь говорит ему: «Пойди, и скажи этому народу». Вот это изображение готовности: «Вот я, пошли меня». То есть я готов, Господи, Тебе служить. «И сказал Он: пойди, и скажи этому народу: слухом услышите, и не уразумеете; и очами смотреть будете, и не увидите. Ибо огрубело сердце народа сего, и ушами с трудом слышат, и очи свои сомкнули, да не узрят очами, и не услышат ушами, и не уразумеют сердцем, и не обратятся, чтоб Я исцелил их. И сказал я: на долго ли, Господи? Он сказал: доколе не опустеют города, и останутся без жителей, и домы без людей, и доколе земля эта совсем не опустеет». 

Итак, Исаия пророчит Земле обетованной запустение, которое будет результатом гнева Господня за неблагодарность и отступление от Него. И себя Исаия в связи с этими картинами, которых много в первой части, называет сыном Амосовым, то есть он хочет сказать, что действует в духе пророка Амоса. Очень характерен обличительный тон первой главы, он характерен для всего пафоса пророка Исаии. «Слушайте, небеса, и внимай, земля, потому что Господь говорит: Я воспитал и возвысил сыновей, а они возмутились против Меня. Вол знает владетеля своего, и осел ясли господина своего; а Израиль не знает Меня, народ Мой не разумеет. Увы, народ грешный, народ обремененный беззакониями, племя злодеев, сыны погибелные! Оставили Господа, презрели Святого Израилева, — повернулись назад. Во что вас бить еще, продолжающие свое упорство? Вся голова в язвах, и все сердце исчахло. От подошвы ноги до темени головы нет у него здорового места; язвы, пятна, гноящиеся раны, неочищенные и необвязанные и несмягченные елеем. Земля ваша опустошена; города ваши сожжены огнем; поля ваши в ваших глазах съедают чужие; все опустело, как после разорения чужими. И осталась дщерь Сиона, как шатер в винограднике, как шалаш в огороде, как осажденный город».

И мы сразу понимаем, что речь идет, во-первых, о захвате севера, во-вторых, о том, что ассирийские войска уже подступают к югу и начинают набеги и опустошение. Речь пока не идет об остатке, о святом остатке, в пророческом смысле, речь идет о том, что от всего Израиля осталась лишь Иудея, небольшой остаток. Что говорить о будущем величии, если физически осталось небольшое число. «Слушайте слово Господне, князья Содомские, внимай закону Бога нашего, народ Гоморрский». А дальше идет ряд других обличений.

У Исаии другая система координат. Здесь не говорится ни о какой блудной жене. Здесь говорится о том, что вот непокорное животное, которое бьют, уже всё его тело в язвах и всё равно оно не образумится. Дальше интересно от имени Господа. Это Господь говорит через Исаию: «К чему Мне множество жертв ваших? говорит Господь. Я пресыщен всесожжениями овнов и туком откормленного скота; и крови тельцов, и агнцев, и козлов не хочу. Когда вы приходите являться пред лице Мое, — кто требует от вас, чтобы вы топтали дворы Мои? Не носите больше даров тщетных; курение отвратительно для Меня; новомесячий и суббот, праздничных собраний не могу терпеть: беззаконие — и празднование! Новомесячия ваши и праздники ваши ненавидит душа Моя; они бремя для Меня; Мне тяжело нести их. И когда вы простираете руки ваши, Я закрываю от вас очи Мои; и когда вы умножаете моления ваши, Я не слышу; ваши руки полны крови. {35:24} Омойтесь, очиститесь; удалите злые деяния ваши от очей Моих; перестаньте делать зло; научитесь делать добро; ищите правды; спасайте угнетенного; защищайте сироту; вступайтесь за вдову. Тогда придите, и рассудим,  говорит Господь. Если будут грехи ваши, как багряное, — как снег убелю».

Здесь есть много строк, которые потом будут повторятся в Апокалипсисе, в частности строчка о том, что их язвы не очищены, не обвязаны, не смягчены елеем. В Апокалипсисе тоже есть момент, где Господь говорит о том, что Он даст им глазную мазь, чтобы они свои глаза вылечили от ран, которыми полны они. И сразу мы вспоминаем притчу о милосердном самарянине, который обвязал раны избитого человека. И вот здесь странно было бы, особенно для иудея, утверждение, что если духа нет, то всякая религиозная ритуальная форма бесполезна, бессмысленна, не нужна. Но для ветхозаветного представления это какое-то непонятное и страшное утверждение. Как? Это же всё регламентировано мельчайшими постановлениями закона Божьего, это не придуманный человеком закон, это Божий закон, данный во всех своих подробностях Моисею и его ученикам. И от имени Бога возвещается, что  всё, что вы Мне делаете, это всё противно Мне, не нужно Мне. Почему? Потому что это творится при заскорузлом сердце и очерствевшей душе.

Получается, что Исаия — один из первых пророков, который поставил в Ветхом Завете вопрос о превалировании благодати над законом и о том, что внутреннее духовное гораздо важнее внешнего. Если внутреннего нет, внешнее абсолютно бесполезно и даже отвратительно Богу, оказывается лицемерием и еще больше уводит от Бога. Самые знаменательные слова здесь следующие: "И когда вы простираете руки ваши, Я закрываю от вас очи Мои".

Исаиия  — первый в Библии автор, введший в отношении Израиля образ, который много раз потом повторится, в том числе в евангельских притчах, — это образ или понимание Израиля как виноградника, насажденного Богом.

В пятой главе Исаия произносит свою знаменитую символически-сравнительную притчу о винограднике: «Воспою Возлюбленному Моему песнь Возлюбленного Моего о винограднике Его. У Возлюбленного Моего был виноградник на вершине утучненной горы. И он обнес его оградою, и очистил его от камней, и насадил в нем отборные виноградные лозы, и построил башню посреди его, и выкопал в нем точило, и ожидал, что он принесет добрые грозды, а он принес дикие ягоды». Он не просто так притчи рассказывал, Он часто употреблял пророческие и мессианские образы в отношении, казалось бы, таких невинных сюжетов. И дальше от имени Господа Исаия говорит: «И ныне, жители Иерусалима и мужи Иуды, рассудите Меня с виноградником Моим. Что еще надлежало бы сделать для виноградника Моего, чего Я не сделал ему? почему, когда Я ожидал, что он принесет добрые грозды, он принес дикие ягоды? Итак Я скажу вам, что сделаю с виноградником Моим: отниму у него ограду, и будет он опустошаем; разрушу стены его, и будет попираем. И оставлю его в запустении; не буду ни обрезывать, ни вскапывать его; и заростет он тернами и волчцами, и повелю облакам не проливать на него дождя. Виноградник Господа Саваофа есть дом Израилев, и мужи Иуды — любимое насаждение Его. И ждал Он правосудия, но вот — кровопролитие; ждал правды, и вот — вопль». Надо сказать, что грозные обличения Исаии, обращенные уже не к Израилю, в отличие, скажем, от пророка Амоса, а к Иуде, то есть к Южной Иудее, вряд ли встречали глубокое понимание. Дело в том, что обличительные пророчества Исаии пришлись на относительно спокойные для Иудеи годы, когда цари неблагочестивые, оставившие память о Яхве, впавшие в язычество, тем не менее умели находить общий язык с соседями, с Египтом, с другими мелкими князьями и относительно благополучно жили. Но при этом пророк видел отступление от Бога, видел неправду, видел угнетение и говорил о том, что все равно это кончится очень плохо.

Пророка Исаию всерьез не воспринимали. Кому нужны пророческие обличения, если более-менее жизнь благополучная? Ну и что, что это благополучие не связано с основной идеей менталитета израильского, может быть, так и лучше, может быть, лучше, чтобы Израиль не служил своей святой цели. Исаия видел, к чему приведет бездуховность, но он принадлежал еще к тому поколению, которое надеялось, что все-таки не вечно быть на израильском троне неблагочестивым царям. Он надеялся на то, что все-таки однажды будет на троне такой царь, который станет настоящим избавителем, духовным вождем, а может быть, и самим Мессией для Израиля.

И вот в седьмой главе, рассуждая об этом, Исаия произносит свое знаменитое пророчество: «И продолжал Господь говорить к Ахазу (к одному из нечестивых царей), и сказал: проси себе знамения у Господа, Бога твоего; проси или в глубине, или на высоте. И сказал Ахаз: не буду просить...» Зачем искушать Господа? Лукаво говорит Ахаз, как иногда некоторые лукавые люди: зачем беспокоить Господа по всем мелким своим неприятностям? Зачем лишний раз имя Божье употреблять? Зачем лишний раз вспоминать о Боге? Лучше как-нибудь сам по себе.

Исаия исповедует веру в то, что, может быть, два царя еще будут нечестивыми, но потом родит женщина еще одного царя, который наконец спасет Израиль от этого безумия. Но Исаия предполагает, что в историческом смысле будет уже поздно, потому что да, может, мудрый царь воцарится, но за преступления израильских царей и бездуховность жизни все равно последует плен. Обязательно пленение и рассеивание Иудеи тоже. 

Исаия еще не знает, что это будет за царь, называет его царем ассирийским, хотя мы знаем, что в плен увел иудеев уже не ассирийский царь, а царь вавилонский. Хотя, по сути дела, это тот же ассирийский царь. Ведь что такое вавилонцы? Вавилон — небольшая деревушка рядом с Ниневией. И когда Ассирия ослабла как цивилизация, в Вавилоне утвердились цари, они завоевали Ассирию и закрепили свое владычество уже и над Ассирией. Так возникла Вавилонская империя. То есть она, по сути дела, была продолжательницей Ассирийской империи, только со столицей Вавилоном. Но, как мы увидим в дальнейшем, это пророчество переросло конкретный исторический смысл, когда его произносил Исаия. Уже много веков спустя это пророчество стало одним из замечательных и знаменитых мессианских рождественских текстов. 

Я хочу сказать, что смысл пророчества, как правило, гораздо глубже, чем может быть в эпоху самого пророка. Он может как бы вырастать. Ведь пророк говорит не от себя, он говорит в искреннем откровении от Бога, не будем забывать этого. Это не его измышления и не его, как сейчас принято говорить, прогноз. Он и сам может не знать, что в этот момент произносит нечто гораздо более глубокое, и то, что это глубокое осознается не в ту минуту, а через восемь веков. 

Тем не менее, вы понимаете, что Исаия верует в мессию как в царя. Для него мессия — царь, который будет на престоле Давидовом. Одно из образных названий мессии — сын Давида. То есть это должен быть такой человек, который будет действовать в духе царя Давида: сильного, верующего, умножающего силы Израиля, благочестивого. То есть то, что он должен быть сыном Давида, могло восприниматься и в прямом смысле, но, прежде всего, это должно быть употреблено в смысле переносном. Это должен быть человек, действующий в духе Давидовом. Сильный, смелый, мужественный, благочестивый, истинно верующий и умеющий каяться, то есть милосердствовать. Это великий царь, который во славе придет и, может быть, даже многих покорит. 

В девятой главе Исаия усиливает образ мессии: «Ибо младенец родился нам; Сын дан нам; владычество на раменах Его, и нарекут имя Ему: Чудный, Советник, Бог крепкий, Отец вечности, Князь мира. Умножению владычества Его и мира нет предела на престоле Давида и в царстве его, чтобы Ему утвердить Его и укрепить его судом и правдою отныне и до века». {50:34} Вас, кстати, не должно смущать словосочетание Бог крепкий. Здесь слово Бог — это не Яхве. 

Когда мы изучали закон Моисеев, там в одном из случаев преступления сказано: «И пусть приведут этого человека пред богов и рассудят его». То есть пред судьями его поставят. Не думайте, что он сказал, что это придет Яхве крепкий. Нет, это о Сыне говорится, о неком высоком Богом данном Царе, сильном и славном, Который победит и на века установит суд и правду. Поймите, что к этим вещам нельзя подходить с точки зрения новозаветной догматики. Это понятие, что мы сегодня называем Сыном Божьим и в то же время Сыном Человеческим, постепенно выкристаллизовывалось в пророчествах. Вообще, когда начинаешь оценивать все эти пророческие книги вместе, ясно, что Христос — совершенный Бог и совершенный Человек. Две природы в нем. Вот эта догматика христианская есть уже в Ветхом Завете. У пророков она прорисовывается более четко. Увидев Христа, вполне можно было бы увидеть в нем того Мессию, о котором говорили пророки. 

Это похоже на переводную картинку, которая, только опущенная в воду, вдруг начинает проявляться яркими красками. До этого она просто лежит под пленкой, видны какие-то черты, а когда опустишь в воду, снимешь пленочку, вдруг оказывается, что это красивейший рисунок. Так и здесь: даны только контуры. Мы сейчас видим только одну черту этого контура, контура Мессии. Видим одну черту у первого Исаии — это царь славы, это победитель, это мужественный и великий воин. О славе небесной нет речи. 

Одиннадцатая глава: «И произойдет отрасль от корня Иессеева, и ветвь произрастет от корня его; и почиет на Нем Дух Господень, дух премудрости и разума, дух совета и крепости, дух ведения и благочестия; и страхом Господним исполнится, и будет судить не по взгляду очей Своих, и не по слуху ушей Своих решать дела. Он будет судить бедных по правде, и дела страдальцев земли решать по истине; и жезлом уст Своих поразит землю, и духом уст Своих убьет нечестивого. И будет препоясанием чресл Его правда, и препоясанием бедр Его — истина». И дальше видно, как представляет Исаия это царство. {55:02} «Тогда волк будет жить вместе с ягненком, и барс будет лежать вместе с козленком; и теленок, и молодой лев, и вол будут вместе, и малое дитя будет водить их. И корова будет пастись с медведицею и детеныши их будут лежать вместе; и лев, как вол, будет есть солому. И младенец будет играть над норою аспида, и дитя протянет руку свою на гнездо змеи. Не будут делать зла и вреда на всей святой горе Моей: ибо земля будет наполнена ведением Господа, как воды наполняют море». 

Здесь очень четко показано, что такое Царство Божие, или Царство Мессии. Это пребывание с Богом в ведении Его, в знании Его. А мы знаем, что это ведение или знание имеет еще и любовный оттенок, познание в смысле соединение, жизнь в любви в Царстве Божием. Но это Царство Божие так описано: оно, во-первых, на земле, а во-вторых, на святой горе Его. В представлении Исаии Царство Божие — это возвращение к первозданному раю, земному раю. Здесь и вол лежит рядом со львом, и лев ест солому. Намек на то, что нет кровопролития, нет жестокости, но только любовь и гармония во всем тварном мире. И всё это на земле, все славят Господа. То есть это понималось буквально и в пределах ветхозаветного менталитета. Ничего плохого в этом понимании еще не было. Это было вполне допустимо, но это представление начальное. Здесь, в перспективе христианской, оно оказывается весьма примитивным. Но вначале воспринималось именно так — рай этот с Богом будет на земле. Более того, это именно возвращение в тот первозданный рай, который потерян. И здесь по ходу еще можно задеть католическую доктрину, которая как раз и учит, что Царство Божие и есть возвращение в первозданный рай, потерянный когда-то. Правда, они говорят, что не на земле христианство, но в то же самое время это возвращение. 

Напомню, что, согласно православной доктрине, Царство Божие не есть возвращение, а есть возрастание. Царство Божие не похоже на рай (в раю человек несовершенен, в Царстве Божием человек победил грех). 

Четырнадцатая глава: «Как упал ты с неба, денница, сын зари! разбился о землю, попиравший народы. А говорил в сердце своем: «взойду на небо, выше звезд Божиих вознесу престол мой, и сяду на горе в сонме богов, на краю севера; взойду на высоты облачные, буду подобен Всевышнему». Но ты низвержен в ад, в глубины преисподней». {60:28} Это об Ассирии, о Ниневии, столице Ассирии конкретно, потому что Исаия пережил падение Ассирии и завоевание ее Вавилоном. Мы уже частично этот момент, связанный с историческим фоном пророка Исаии, разбирали, но все-таки я еще раз напомню, что там происходило. 

Обличения Исаии в значительной степени ослабли, когда на престол взошел благочестивый царь Езекия. Он, в частности, не столько интересовался экономическими проблемами, сколько тем, чтобы вернуть истинное почитание Яхве. И так как очень многие люди в то время впали в язычество, он предпринял специальные походы по своей территории для того, чтобы уничтожить все языческие капища идолов, которые в большом количестве расплодились по Иудее. 

Исаия был очень доволен, и даже в какой-то момент Езекия сделал его чем-то типа своего духовника. Во всяком случае он в какие-то решающие моменты спрашивал у Исаии о том, что говорит Яхве. Это, может быть, один из редких случаев, когда вообще в истории Израиля царь слушался пророка. Послушание не было стопроцентным, потому что при дворе действовали разные партии, в том числе ненавидевшие Исаию. То же будет потом, через несколько десятилетий с пророком Иеремией. Езекия слушался его. Одним из самых удивительных моментов этой истории взаимодействия пророка и царя был знаменитый поход военачальника ассирийского царя Сеннахирима Рабсака, который пришел для того, чтобы уже завоевывать Иудею, так как некогда Ассирия завоевала Северное царство. «Как упал ты с неба, денница, сын зари!» — это уже сказано очень поздно, в конце жизни Исаии, когда Ассирия пала, а то было время, когда Ассирия еще делала свои завоевания. И вот описанная в книге изумительная ситуация. В Четвертой книге Царств он учит тому, что исторические сюжеты ветхозаветной истории прежде всего имеют духовный и духовно-утешительный смысл. 

Рабсак осадил Иерусалим. В Иерусалиме паника, приближается голод. Надо бы сдаться, потому что если сдашься, будет все-таки лучше. Так вырежут треть населения и обложат данью, а в противном случае вырежут всех. Что делать? Исаия, верный общей пророческой линии и своему видению, говорит: Яхве мне сказал, не одолеют они тебя. А под стенами многотысячное войско, силы защитников Иерусалима небольшие. И вообще, Иерусалим небольшой город, мало сил. Сведения о победоносном шествии всех израильских племен по Палестине, о могуществе храма весьма преувеличены. Чем могуществен храм Иерусалима? Тем, что в нем могущественный Бог обитает. А если сравнить этот храм, допустим, с тем же Ассирийским храмом? Да это просто небольшое здание по сравнению с тем, что там видели послы. {65:06} Рабсак обращается к людям на арамейском языке: мол, что вы слушаете ваших начальников и вашего царя, мы сейчас вас всех убьем, лучше сдавайтесь, и мы оставим вас в живых. Все боятся, сомневаются, но слушаются все-таки царя. 

Царь не знает, что ему делать, он чуть не плачет, снова посылает к Исаии, Исаия говорит: Господь сказал, что их не одолеют. Через своих шпионов Рабсак узнал, почему царь так стойко держится: у него есть пророк Исаия, который ему от Яхве приносит вести, чтобы тот не сдавался, потому что не смогут они его одолеть. И тогда Рабсак говорит: что ты на Яхве надеешься? Что твой Яхве по сравнению с моим царем? Ведь он уже прошел полмира, и боги все уступили богу нашему. В сознании Рабсака что бог, что царь его — это одно и то же, он сам божествен. Вот и говорит: что ваш Яхве? Он что, защитит вас? Всех мы завоевали, а Яхве вас защитит? А там молчание, напряженное молчание. И только молитва. Представляете? Целое войско, народ молится, царь молится... Дальше Библия описывает следующее. В этот момент Рабсаку приходит от царя срочный указ — взбунтовалась одна из уже завоеванных провинций где-то в районе Египта, надо срочно идти туда. Снимаясь и уходя туда, Рабсак говорит: мол, рано радуетесь, мы вернемся. Дальше Библия говорит о том, что поразил Господь всё это войско страшными язвами. 

Может показаться, что это просто какая-то притча. На самом деле это достаточно критически комментировали и в исторической науке. Уже в ХХ веке откопали и нашли огромное захоронение нескольких тысяч воинов, погибших от какой то эпидемии. Вы понимаете, что это действительно произошло. И можем сколько угодно спорить насчет эпохи, насчет каких-то деталей, тонкостей, но самое главное, что был получен духовный урок не от одного человека, а от целого народа, целого города, стесненного страшными обстоятельствами и получившего избавление от Яхве, точно так же, как получил этот народ избавление от Яхве, выходя из Египта. 

Кажется странным, что приходится через пять веков после Моисея снова всё вспоминать. Но человек так устроен, что через пять лет забудет всё. Забудет о том, как его избавлял и спасал Господь, и снова попадет в ситуацию, когда придется убедиться в чудодейственной помощи Божией. И всё начнется заново. В этом ничего удивительного нет. Если один человек так может, то через пять веков потомки тех предков тоже забудут. Только это урок нравственный, духовный урок. Исаия верит в будущее избавление Израиля, хотя здесь есть слова о том, что мертвые не оживут. То есть еще пока в Израиле, до вавилонского пленения, нет веры в воскресение. 

Езекия умирал в очередной раз, когда отошел от Яхве и от Исаии, но потом призвал Исаию. Тот помолился, и Господь ему открыл, а он Езекии передал, что будет Езекия жить, но после него царство будет уведено в плен. Езекия действительно дожил до конца в мире, что было редким для царей того времени. {70:01} 

А вот что касается Исаии, в Библии не рассказывается ничего о том, как, когда и при каких обстоятельствах он умер. Но библейское ветхозаветное Предание говорит о том, что Исаия принял мученическую смерть при преемнике Езекии — царе Манассии.

Четвертая книга Царств рассказывает о Манассии как о царе, который залил весь Иерусалим кровью, был жестоким, коварным, злобным человеком, репрессировавшим многих людей. Однако все наши требники, касающиеся исповеди после покаяния Давида, вспоминают покаяние царя Манассии как пример истинного исповедования грехов. Может быть, ответом на эту загадку является то, что во Второй книге Паралипоменон рассказывается о Манассии, как он в последний год тяжело заболел, раскаялся в своих грехах и просил у Господа прощения. Может быть, действительно царь Манассия явил образец покаяния и это как-то сохранилось в преданиях. Хотя еще раз повторяю: Четвертая книга Царств характеризует его как кровавого царя. Может быть, это чем-то напоминает покаяние Иосифа Виссарионовича Сталина, которое тоже у нас в ряде преданий сохранилось. Так вот при нем, согласно ветхозаветному преданию, и погиб мученической смертью пророк Исаия, так и не дождавшись, когда на престоле воцарится мессия, отрасль от ветви Иессеевой, от корня Иессеева. 

Вторая часть Книги пророка Исаии в значительной степени отличается от первой. Кто был автором этой книги, написанной уже в VI веке до Рождества Христова, то есть после первой части? Почему эта часть включена в Книгу пророка Исаии? Существует на этот счет несколько версий. Я вам сообщу собирательную, главную версию. Она заключается в следующем: во время вавилонского пленения среди народа израильского там, в Вавилоне, жил известнейший пророк, который либо звался тоже Исаией, либо, как это было принято в древности, писал свои пророчества под псевдонимом Исаии. Так или иначе, он себя считал продолжателем Исаии, точно так же, как Исаия себя считал продолжателем Амоса. И поэтому для простоты можно его называть Исаией Вавилонским. В отличие от Исаии Иерусалимского, мы не знаем как его звали, но его условно называют Исаией Вавилонским. Стиль его книг совершенно иной и время иное, и если первый Исаия говорит о мессии, который придет во славе о Царстве Божием, то второй Исаия и мессию видит совершенно иным. Но второй Исаия совершенно по-иному относится и к Израилю, и к народу Израиля. 

У первого Исаии основная тема Божия суда. В этом смысле он действительно продолжатель Амоса. Он дождался исполнения своих пророчеств — увидел, как уводят в плен Северное царство, как оно побеждено Ассирией. Второй Исаия пишет в другой атмосфере. Какая это атмосфера, будем говорить чуть позже, потому что мы пропускаем сейчас с вами целый временной отрезок, связанный с Иеремией и Иезекиилем, которые уже к этому времени прошли Израиль. {75:00} Но мы застаем Израиль уже в плену, причем в кульминации этого плена, и потому основная тема второго Исаии — это утешение. «Утешайте, утешайте народ Мой, говорит Бог ваш (сороковая глава). Говорите к сердцу Иерусалима и возвещайте ему, что исполнилось время борьбы его, что за неправды его сделано удовлетворение, ибо он от руки Господней принял вдвое за все грехи свои. Глас вопиющего в пустыне: приготовьте путь Господу, прямыми сделайте в степи стези Богу нашему; всякий дол да наполнится, и всякая гора и холм да понизятся, кривизны выпрямятся, и неровные пути сделаются гладкими; и явится слава Господня, и узрит всякая плоть спасение Божие; ибо уста Господни изрекли это».

Слава Господня — пожалуй, единственное словосочетание, которое связывает обе части Книги Исаии. Основная тема этих всех обращений Бога через пророка второго Исаию — тема утешения и тема того, что достаточно уже пострадал народ. Напоминание, что если для кого-то период благоденствия и обличения пророков был бесполезным, для них бесполезным будет и претерпевание страданий. Для кого осмысленным было приближение к катастрофе, для того и пребывание в катастрофе тоже станет осмысленным, а именно знаком спасения и знаком покаяния. То есть опасность заключается в том, что даже претерпев наказание Господне, народ может не понять, в чем дело, не сделать нужного вывода из урока и остаться бездуховным.

Сорок пятая глава. Исаия второй говорит с большим пиететом о персидском царе Кире, который шел завоевывать Вавилон. Это уже шестой век, близок упадок Вавилона и персидского царя, которого Исаия второй называет помазанником Яхве, хотя по своему вероисповеданию тот не имеет отношения к религии евреев. «Так говорит Господь помазаннику Своему Киру: Я держу тебя за правую руку, чтобы покорить тебе народы, и сниму поясы с чресл царей, чтобы отворялись для тебя двери, и ворота не затворялись». То есть второй Исаия, Исаия вавилонский, видит в персидском войске желанное избавление, которое придет к евреям во время вавилонского плена.

Эта  опасность, о которой я только что сказал, может чем-то напоминать и нашу ситуацию, потому что народ наш может не сделать правильных уроков из революции, не сделать правильных уроков из конца эпохи безбожия. В любом случае отсутствие желания сделать правильный духовный урок обесценивает действия Божии, спасительные действия Божия. Люди упрекают Бога, а ведь дело в том, что спасительные, промыслительные действия Божии часто оказываются не оцененными. Не оценен смысл этих действий. Вот на это сетует и Исаия. Он утешает от имени Бога Израиль. Но это не значит, что Израиль может точно так же не принять утешение, как не принял в свое время наказание. Вот в чем дело.

Итак, основная тема Исаии совершенно новая — это откровение о том, каким будет Мессия. Мы в этом смысле вавилонскому Исаии очень обязаны. 

В шестьдесят первой главе уже от имени Мессии Исаия говорит: «Дух Господа Бога на Мне, ибо Господь помазал Меня благовествовать нищим, послал Меня исцелять сокрушенных сердцем, проповедывать пленным освобождение и узникам — открытие темницы, проповедывать лето Господне благоприятное и день мщения Бога нашего, утешить всех сетующих, возвестить сетующим на Сионе, что им вместо пепла дастся украшение, вместо плача — елей радости, вместо унылого духа — славная одежда; и назовут их сильными правдою, насаждением Господа во славу Его». {80:36} Итак, от имени Мессии Исаия возвещает, что грядет избавление, грядет спасение. Кстати, слова, которые мы до этого читали: «Приготовьте путь Господу, прямыми сделайте стези Ему» — отличаются тем, что это пророчество намекает на скорое пришествие и избавление. Это один из редких случаев. И вот Исаия второй пользуется этим термином незадолго до освобождения евреев из вавилонского плена. Интересно, что и Иоанн Креститель этим же пророчеством пользуется. Первый эти слова произнес, а второй цитировал, с тем чтобы говорить о скором пришествии и избавлении. Таким образом, пророчества, христиански осмысленные, гораздо глубже видятся, но они еще имеют историческое основание. 

То, что пришел персидский царь и способствовал тому, что из вавилонского плена евреи были отпущены, — это спасение, но не наше, а их. Это веха и на пути нашего спасения, это часть, фрагмент истории нашего спасения и в то же время символ грядущего нашего спасения. Этот фрагмент, который я сейчас вам прочитал  из шестьдесят первой главы, это тот самый фрагмент, который Господь откроет в синагоге.

В синагоге был такой обычай — каждый имел право по вдохновению, как ему казалось, по желанию взять с полки из шкафа Тору или Пророков, раскрыть свиток и прочитать соответствующее место. И если человек желал, он мог это прокомментировать. Господь тоже открыл этот свиток, открыл его промыслительно. На этом самом месте: «Дух Господа Бога на Мне, ибо Господь помазал Меня благовествовать нищим, послал Меня исцелять сокрушенных сердцем...», закрыл его и стал комментировать. Он сказал только одну фразу: «Ныне исполнилось пророчество сие на Мне», то есть напрямую отнес это к Самому Себе. Этот обычай, кстати, сохранился в нашей Церкви: при рукоположении есть момент, когда постригают в чтеца, и во время этого чина раскрывается Апостол на любом месте по вдохновению, человек читает фрагмент, который  ему выпал. {85:12} А харизматическое чтение — это как раз в традиции иудейской. 

Образ Мессии все-таки это не что-то новое по сравнению с другими пророками. Но вот мы уже в сорок второй главе читаем совершенно иное, непривычное про Мессию: «Вот, Отрок Мой, Которого Я держу за руку, избранный Мой, к которому благоволит душа Моя. Положу дух Мой на Него, и возвестит народам суд. Не возопиет и не возвысит голоса Своего, и не даст услышать его на улицах. Трости надломленной не переломит, и льна курящегося не угасит; будет производить суд по истине; не ослабеет и не изнеможет, доколе на земле не утвердит суда, и на закон Его будут уповать народы». Здесь ново то, что Мессия, который будет творить суд и правду, всё устроит не насилием, не завоеванием и не принуждением. Он явит смирение. Причем это смирение не в аскетическом смысле. Здесь дело не в том, что Он тихо говорить будет, а в том, что пророк видит: это будет не царь, не завоеватель. Он видит, прежде всего, что правда Божия в этом мире не совершится громогласно, она совершится изнутри, каким-то движением исподволь. То есть она пройдет незаметно вначале — в итоге будет Суд, в итоге будет Правда. Да, действительно, там возлягут тигр с ягненком, но это будет потом. Сама же форма установления царства Божьего будет через ненасилие, через смирение. Вот таким будет Мессия. И Он будет, как говорит второй Исаия, Отроком Яхве. То есть Молодым Божиим Человеком. Это слово принесет правду, мир, царство тому, кто оценит это, кто поймет, что это дитя от Яхве.

И посмотрите, ведь это же в каком-то смысле тот оттенок, о котором я сейчас сказал, он ведь проявился, например, в Евангелии от Иоанна, когда спрашивали Господа, мол, а как Ты докажешь, что Ты от Отца, что ты от Яхве? А Он, Господь наш, говорил, что двое свидетельствуют — это, во-первых, Я, а во-вторых, Отец Мой Небесный свидетельствует. Что он имел в виду? Это же не формальные слова. Я Сам о Себе свидетельствую образом жизни. И действия, и дела творю, которые через Меня только Бог может сотворить. Поэтому вот вам два свидетельства, а  без них — кто Ты такой? Ты всего лишь плотник из Назарета. {90:08} Кто Ты? Ты всего лишь Отрок. Чтобы увидеть, что это не Отрок, а Божий Отрок, Отрок Яхве, надо было возлюбить.

Но оказывается, и это самое удивительное у Исаии, что Мессия будет отличаться не только смирением, а еще одним очень существенным качеством. Для этого нам надо открыть самую знаменитую главу второго Исаии. Это конец пятьдесят второй и вся пятьдесят третья глава. «Вот, раб Мой будет благоуспешен, — говорит Господь о Своем Отроке, — возвысится и вознесется, и возвеличится. Как многие изумлялись, смотря на Тебя, — столько был обезображен паче всякого человека лик Его, и вид Его — паче сынов человеческих! Так многие народы приведет Он в изумление; цари закроют пред Ним уста свои, ибо они увидят то, о чем не было говорено им, и узнают то, чего не слыхали. Кто поверил слышанному от нас, и кому открылась мышца Господня? Ибо Он взошел пред Ним как отпрыск и как росток из сухой земли; нет в Нем ни вида, ни величия; и мы видели Его, и не было в Нем вида, который привлекал бы нас к Нему. Он  был презрен и умален пред людьми, муж скорбей и изведавший болезни, и мы отвращали от Него лице свое; Он был презираем, и мы ни во что ставили Его. Но Он взял на Себя наши немощи, и понес наши болезни; а мы думали, что Он был поражаем, наказуем и уничижен Богом. Но Он изъязвлен был за грехи наши и мучим за беззакония наши; наказание мира нашего было на Нем, и ранами Его мы исцелились. Все мы блуждали как овцы, совратились каждый на свою дорогу; и Господь возложил на Него грехи всех нас. Он истязуем был, но страдал добровольно, и не открывал уст Своих; как овца, веден был Он на заклание, и, как агнец пред стригущим его безгласен, так Он не отверзал уст Своих. От уз и суда Он был взят; но род Его кто изъяснит? Ибо Он отторгнут от земли живых; за преступления народа Моего претерпел казнь. Ему назначали гроб со злодеями, но Он погребен у богатого, потому что не сделал греха, и не было лжи в устах Его. Но Господу угодно было поразить Его, и Он предал Его мучению; когда же душа Его принесет жертву умилостивления, Он узрит потомство долговечное, и воля Господня благоуспешно будет исполняться рукою Его. На подвиг души Своей Он будет смотреть с довольством; чрез познание Его Он, Праведник, Раб Мой, оправдает многих, и грехи их на Себе понесет». Таким образом, появляется образ Мессии страдающего.

У великих пророков есть два важных момента. Первый  — обличение иудаизма в том, что он не принял Иисуса Христа. Почему не принял? Одна из причин этого неприятия есть утверждение того, что Мессия страдать не может и что Иисус не был Мессией, потому что Он пострадал на Кресте, потому что Он был изъязвлен. Мессия — это тот, кто будет во славе и тот, кто будет возвеличен, то есть понимание по первому Исаие. 

Второй Исаия уже в каноне. Народ Израиля в последний век Ветхого Завета представлял себе Мессию в другом плане — в политическом, экономическом. Речь не шла уже о Царе Славы, побеждающем, покоряющем все народы. Речь шла об эре внешнего избавления, о Царстве Божием, которое наступит на земле. Мы не можем понять, не можем объяснить, почему так произошло, но, во всяком случае, вот первое существенное место, которое изобличает иудейское, иудаистское неприятие Иисуса. Второе место мы еще с вами найдем, и даже более интересное, чем это, но это прямо фотографическое описание того, что на самом деле происходило, и даже догматическое утверждение, что Мессия берет на Себя наши грехи. Это очень интересно, потому что все эти идеи, конечно, являются откровением от Бога, но они не возникают на пустом месте, они имеют основание в истории мысли.

Я вдруг задумался: а почему у пророка Исаии второго возник такой образ Мессии? Мы с вами сказали: первая ступень — смиренный, вторая ступень — страдающий Мессия. Это уникально для Библии — образ Мессии страдающего, униженного, убиваемого и берущего на себя грехи; это неслыханно для предыдущих пророков. Особенно для первых пророков. Откуда мог этот образ взяться? Я нашел в нескольких местах цитаты, где отображено знание того, что Мессия будет страдать. Сорок девятая глава. Вроде бы речь идет о Мессии и о мессианской эре и, тем не менее, Мессия говорит: «Слушайте Меня, острова, и внимайте, народы дальние: Господь призвал Меня от чрева, от утробы матери Моей называл имя Мое; и сделал уста Мои как острый меч; тению руки Своей покрывал Меня, и соделал Меня стрелою изостренною; в колчане Своем хранил Меня; и сказал Мне: Ты раб Мой, Израиль, в Тебе Я прославлюсь. А Я сказал: напрасно Я трудился, ни на что и вотще истощал силу свою. Но Мое право у Господа, и награда Моя у Бога Моего... Ты будешь рабом Моим для восстановления колен Иаковлевых и для возвращения остатков Израиля; но Я сделаю Тебя светом народов, чтобы спасение Мое простерлось до концов земли». Обратите внимание на эту фразу: «И сказал Мне: Ты раб Мой, Израиль, в Тебе Я прославлюсь». 

Дело в том, что поводом для разговора о страдании Мессии как в способе окончательного утверждения Божественного плана могла быть в глазах пророка сама судьба Израиля. Конкретное страдание самого Израиля. Второй Исаия мыслил, что само страдание Израиля является искупительным не только для него самого, но и для других народов. То есть Израиль страдает не только сам по себе, а и за неведение других народов, он, спасенный и очищенный, явит славу Яхве и другим народам. Это будет у других пророков, сильнее мы увидим это у Даниила. И у Иеремии это есть, но, тем не менее, у второго Исаии прослеживается  идея о том, что прежде всего сам страдающий Отрок Господень — это не Мессия, а сам Израиль. {100:12}

Постепенно в Израиле страдающем конкретизируются формы Мессии не только как целого народа страдающего. Потому что есть народ, но свят не народ, а остаток, а в остатке свят только Один. Окончательно свят, непричастен злу, безгрешен, искупителен может быть только Один. Здесь есть мысль о том, что Мессии придется пострадать на этой земле, она достаточно новая.

Почему? Потому что для этого надо признать принципиальную бесперспективность земной жизни. А для этого нужно было пройти определенную эволюцию в иудаизме. И поэтому эта принципиальная невозможность становления Царства Божьего на земле исходила из оценки судьбы Израиля. Израиль страдает. А почему он страдает? Для чего он страдает? Здесь и вопросы Иова, но здесь и видение страдающего Мессии. То есть эта идея страдающего Мессии возникла не случайно. Она возникла из оценки конкретной судьбы израильской. Сам Израиль является искупителем или мессией, можно так сказать, мессией для остальных народов, для остального мира. Но чтобы мы не ассоциировали Израиль с конкретным государством Израиль, становится ясно, что в конце концов единственным израильтянином в Израиле становится страдающий Отрок Яхве. Свои пророчества Исаия завершает святой верой в прославление Божие. «Ибо Я знаю деяния их и мысли их; и вот, приду собрать все народы и языки, и они придут и увидят славу Мою. И положу на них знамение, и пошлю из спасенных от них к народам: в Фарсис, в Пулу и Луду, к натягивающим лук, в Тубалу и Явану, на дальние острова, которые не слышали обо Мне и не видели славы Моей; и они возвестят народам славу Мою и представят всех братьев ваших от всех народов в дар Господу на конях и колесницах, и на носилках, и на мулах, и на быстрых верблюдах, — на святую гору Мою, в Иерусалим, говорит Господь, подобно тому, как сыны Израилевы приносят дар в дом Господа в чистом сосуде. Из них буду брать также в священники и левиты, говорит Господь. Ибо как новое небо и новая земля, которые Я сотворю, всегда будут пред лицем Моим, говорит Господь, так будет и семя ваше и имя ваше. Тогда из месяца в месяц, и из субботы в субботу будет приходить всякая плоть пред лице Мое на поклонение, говорит Господь».

То есть в этом апокалипсическом видении будущего все-таки будет новая земля и новое небо, как у апостола Павла, это будет всё другое. И все народы узрят и уверуют в Бога через Израиль. 

Ответы на вопросы слушателей 

Есть, к сожалению, среди христиан (сначала это было среди католиков очень развито, а теперь и среди православных) определенная доля нездорового антисемитизма. У нас действительно есть полемика с иудаизмом. Это одно дело. Но есть, к сожалению, бытовой антисемитизм, который подпитывается религиозной мыслью о нехороших евреях, которые распяли Христа. Вопрос этот имеет право на существование, коль уж мы читаем Евангелие, Библию. Вопрос в другом: часто люди, которые рассуждают на эту тему, ведут себя так, как будто они никогда не читали Послание к Римлянам апостола Павла с 9-й по 11-ю главу. И я хочу спросить такого человека точно так же, как вы спрашиваете: вы что, не читали никогда апостола Павла, который пишет именно об этом? Он пишет, во-первых, что весь Израиль спасется, но, правда, это не так даже важно, потому что мы знаем, что Израиль в библейской традиции — это не государство, а истина веры. Но дело не в этом. Он говорит о том, что отступление в Израиле произошло временно, отчасти. И видит в этом промыслительный смысл. Чтобы мы, язычники, принявшие христианство, приняли его как можно больше. То есть он видит в этом промысел, что христианство вытолкнуто было за пределы Иерусалима, прогнано, как говорится, Иерусалимом для того, чтобы мы узнали. И говорит: дескать, ты, дикая маслина, которая привита к святому корню, ты не гордись, а бойся, потому что если Бог не пожалел свое, то тем более и ты можешь пропасть. Очень резко он говорит об этом. Но потом, когда полное число язычников войдет, уверуют и те, кто захочет, и те, кто способен. 

Я спрашивал: что будет дальше с человеком после смерти? Что будет дальше, согласно христианскому учению? Вы знаете, ни один человек из нескольких десятков опрошенных, порядка ста студентов, не знал о воскресении мертвых. Говорили просто о загробном существовании. Будет существовать одна душа у Бога. Никто не сказал о существовании в теле, в новом преображенном воскресшем теле. {110:00} Так что можно быть христианином, то есть считать себя христианином, и быть достаточно невежественным в Писании. 

Они говорили: душа после смерти, душа у Бога. А это ведь индуизм. Человек должен знать, что одно из принципиальных отличий христианского взгляда — что человек с телом только человек. А без тела он не человек, а полчеловека. Это совсем не христианская мысль о том, что все равно, что будет с телом на земле. О том, что должно быть с телом, говорит апостол Павел: «Тела ваши суть храм живущего в вас Святого Духа». Они должны стать храмами. Это чрезвычайно сложно.

Тело — храм. Почему? Да, душе жаль будет, безусловно, оставлять тело. А чтоб не жаль было, она должна научиться жить с Богом. Но, оставшись без тела, душа будет испытывать радость блаженства с Богом, если она с Богом, но она не будет еще испытывать полноценности своего бытия. Полноценность наступает тогда, когда не только душа, но и тело славит Бога. То есть одно дело, когда радость бытия с Богом компенсирует собственную неполноценность, а другое дело, когда собственное полноценное бытие славит Бога. Это разные вещи. 

Матерь Божия давно уже воскресла, например. Иоанн Богослов воскрес, и я предполагаю, что в определенном богословском ракурсе можно считать, что все истинные святые уже воскресли. Ведь воскресение — это вневременной процесс. Иоанн Богослов говорит, что праведный человек вообще на суд не приходит, а переходит от смерти к жизни. Никакого суда нет для святого.

Чем больше человек живет в полноте общения с Богом, тем меньшего он ждет, тем больше он уже имеет. Бог перестает быть лишь надеждой будущего века, он становится реальностью.

С одной стороны, отцы говорят, и справедливо говорят, что покаяния за гробом нет, а с другой стороны, изменения за гробом есть. И вот как эту антиномию можно соединить?  Основная деятельность святых — это, прежде всего, молитва. Сильная молитва. И это жертвенное служение святых нам продолжается.

Мощи святых не являются телами будущего века, это cвятые предметы, уникальная разновидность cвятых предметов, которые остались от некоторых cвятых.

Это, скорее всего, рождается от взаимного движения. Если бы не было Сергия в лавре, никто бы не думал о Сергии, и Сергий не опекал бы свою лавру. А так как в лавре все молитвы, кроме «Господа» и «Божией Матери», к Сергию обращены, то неудивительно, что он не оставляет лавру. Миллионы людей идут туда на поклонение. Об этом еще Ключевский писал в прошлом веке, что столько поколений людей к этому иссушенному тельцу идут и получают от него исцеление и решение своих проблем. Он один был при жизни, спрятался от всех, ушел, только молился, а в итоге и обитель как разрослась за века. Конечно, он в каком-то смысле пребывает там, а в каком-то смысле может служить и православному негру в Африке, к нему обратившемуся.